Инквизитор

Обелия послушно кивнула:

– Следуйте за мной. Лазарет находится недалеко от моего комплекса. Дорога не займет много времени.

Путь до медицинского бункера действительно занял немного времени. К нему мы прошли подземными туннелями вырытыми специально, чтобы соединить лабораторный комплекс с медицинскими учреждениями.

Правда, чем ближе мы подходили к лазарету, тем отчетливей слышались содрогания почвы над нами. Поверхность базы уже вовсю обстреливалась артиллерией противника. Единственным безопасным местом оставались подземные туннели. Вскоре я заметил, что воздух стал спертым, а проходы, по которым мы ходили становились все уже. Стены буквально давили со всех сторон. Для неподготовленного человека это было бы неприятно. Сразу проскальзывали мысли – а что будет, если потолок рухнет и ты окажешься погребенным под толщей земли, в полном одиночестве, без единого шанса выжить.

Наконец Обелия вывела нас к медицинскому бункеру. По ощущениям он находился даже глубже чем оставленный нами лабораторный комплекс Механикумов.

Пол и стены окружающих нас помещений были выкрашены в темно-зеленые цвета навевающие уныние и беспросветную обреченность. По обоим сторонам от прохода тянулись вдоль ряды коек с лежавшими на них людьми. В ноздри ударил острый запах медикаментов, под ногами постоянно плескалась темная вода. Присмотревшись, я понял что вода на самом деле была лужицами крови собиравшимися под кроватями.

В мой разум ударила неприятная волна ментальной боли. Я резко ощутил ужас, стоны боли и безысходную обреченность, которые испытывали находящиеся здесь живые существа. Сконцентрировавшись, я мысленно возвел стену в своей голове, чтобы заглушить неслышимые обычному слуху психические вопли искалеченных людей.

Обелия кивнула санитарке вышедшей к нам навстречу:

– Рада видеть вас в добром здравии. Мы пришли к раненому разведчику, которого доставили с Бледного Хребта двумя днями ранее.

– Он в дальнем конце, – ответила санитарка отстраненным голосом лишенным всяких эмоций. На ее сером от усталости лице, казалось жили одни глаза. – Мы поместили его в изолятор.

– Он жив? – уточнила Обелия.

– Да, – также безучастно ответила санитарка. – Но уже на грани. Лекарства пока еще поддерживают в нем жизнь. Правда, это ненадолго.

– Тогда поторопимся, – отозвался я.

Взглянув мне в глаза она кивнула без всяких эмоций, что немного меня ошарашило, как будто к ней каждый день наведываются гости из Инквизиции. Затем усталым голосом попросила следовать за ней.

Мы пошли долгой дорогой между рядами коек, которым казалось не будет конца. На каждой лежал раненый – обмякший в полузабытьи под действием успокоительных или кривившийся от боли, пока санитар перебинтовывал его раны. Некоторые находили в себе силы, чтобы приподняться, стараясь разглядеть незваных гостей.

Однако я понимал, что внимание большинства из тех, кто оставался в сознании, было приковано ко мне. Конечно же огромного человека в доспехах из багрового металла со знаками священной Инквизиции на груди местные солдаты еще не видывали. Несомненно, мало кому из них вообще доводилось видеть настоящего Инквизитора вблизи.

– Если для вас это имеет значение, больной не в том состоянии чтобы разговаривать, – начала санитарка.

– Он в сознании? – решил спросить я.

– То да, то нет.

– Подойдет.