По молодости лет сын батрака и сам батрак Ашир Аннабаев, не задумываясь глубоко, безоглядно верил в то новое, что вошло в их жизнь.
В марте двадцать четвертого, спустя два месяца после смерти Ленина, Чарыев сказал им:
— Мы все должны провести линию товарища Ленина. Самые достойные будут приняты в партию.
После того собрания вон сколько пролетело лет — вся жизнь. Забылись детали, подробности, поистерлись имена, но остался тот неистребимый революционный дух. Чарыев тогда сказал:
— Надо учиться.
И еще он сказал, что так завещал Ленин. Ашир Аннабаев уехал в Ашхабад, и за учебой открывалась ему новая жизнь. Он вел пропагандистскую работу среди красноармейцев, и тут его приметил и отличил командир полка Смирнов. Молчаливый, бритоголовый. Говорили, что всю молодость он провел на царской каторге. Он-то и дал ему рекомендацию в партию. Это было перед самым окончанием рабфака. Ашир возвратился в Кипчак учителем.
Той школы теперь нет. Ее позже разнесли басмачи. Но первых пятьдесят учеников Аннабаев довел до четвертого класса. Сейчас нет-нет, услышав знакомую фамилию в разговоре, вспомнит: «А не внук ли это того самого упрямца, который, приходя в класс, никак не мог привыкнуть к парте и сидел весь урок на полу, подвернув под себя ноги?» Как они горевали по той первой школе. Ведь они ее сами своими руками слепили — неказистую, с маленькими окнами, с глинобитным полом.
Теперь Ашира Аннабаева наперебой приглашают в другую школу. Эвон вознеслась — лучшее строение в Кипчаке. А может, лучше все же детский комбинат? Садик, ясли... Хотя нет, школа лучше. Она дороже, потому что и эту новую тоже закладывал он.
Сейчас здесь десятилетка, и в ней почти полторы тысячи учащихся, и директор ее Байрам Мамедов — («Не правнук ли он того сорванца?..» — по привычке думает Аннабаев) — так вот, директор школы всякий раз при встрече говорит:
— Уважаемый яшули, что-то давно не заходили к нам. Наши дети всегда рады своему главному учителю.
Потом в Кипчаке создавали колхоз. Велиев Мерет был первым председателем. Какие страсти разгорелись! Не понять, от чего было жарче — от палящего ли солнца, или от бури, бушевавшей в душах людей. Недавно приехал в гости в родной Кипчак генерал. Сын того самого Чарыева, что был когда-то у них секретарем комсомольской ячейки. Разговорились об Афганистане. Тут ведь вот рядом граница, рукой подать. Переживают все, что там и как. Ну революция, ну скинули короля, а дальше? И слушая молодых, Аннабаев думал, вспоминая те далекие тридцатые годы: «Им там в Афганистане легче. Только взгляд кинул на нашу сторону, только поглядел на поля, на их Кипчак, выросший и вверх и вширь — не надо и агитировать. Мы же шли, как в песках — не было троп, не было хоженых дорог».
...Ах, Кипчак, Кипчак — тут и воздух другой, и земля иная, и небо совсем не такое, как повсюду. Но уезжает опять Ашир Аннабаев из родных мест. На этот раз далеко, в неведомую Москву, в Коммунистический университет трудящихся Востока...
Москву он узнал и полюбил душой другого, запомнившегося на всю жизнь человека — Ага Каррыева. Отец его потомственный дехканин, родом был из Кипчака. Сам Ага в Москве переводчиком у туркмен, учившихся в университете.
— Ты не смотри, что здесь все не так, как в Кара-Кумах, — внушал он Аннабаеву. — Москва это тоже, как наш Кипчак, только больше. Ты гляди на людей. Вон старик, он как наш яшули Дурдыев. Помнишь Дурдыева?
Много лет спустя этот веселый черноглазый переводчик Ага Каррыев стал крупным ученым, вице-президентом Академии наук республики. А та самая просторная и светлая школа, что стоит сегодня в центре Кипчака и фундамент которой закладывал он, Ашир Аннабаев, названа именем Ага Каррыева.
...Как торопится потревоженная воспоминаниями молодости живая человеческая память, спешит вынести на свет божий все, что было в этой долгой, многотрудной жизни. Был Ашир Аннабаев после учебы в Москве начальником политотдела МТС в Каахке, редактором газеты в Чарджоу, партийным работником. И всегда стоял перед глазами Кипчак. В пятьдесят четвертом, будучи секретарем райкома партии в Бахардене, прослышал — что-то неладно в Кипчаке, захирело, запущено хозяйство. Война прошла на Западе, но своим черным крылом задела Кипчак. Многие не вернулись, надрывались старики и женщины, работая на фронт, обессилела земля. Аннабаев попросился туда поднимать отстающее хозяйство.
Ашир Аннабаев все такой же высокий и прямой, как в молодости, все еще крепкий и сильный, стоял в родном Кипчаке у самого истока своей жизни.
Из старых товарищей немного осталось. Мерет Валиев, когда они собрались вместе, спросил тогда:
— Ладно, мы уж тут безвылазно. А ты-то чего с такой высоты?
— Так Кипчак... — не нашелся что ответить Аннабаев.
ebooksa