Иностранец

ХХ век и сербское возвращение оказались периодом системной колонизации. В первой Югославии косовских албанцев объявили принявшими ислам славянами; многие из них по своей воле или под давлением обстоятельств «записывались турками» и уезжали за Босфор; еще одна мощная волна эмиграции последовала после Второй мировой войны, в первое, самое жесткое коммунистическое десятилетие. Сербов в область завозили и при королях, и при маршале – администрация, партийный и чиновничий класс, военные и милиционеры, бюджетная и промышленная сферы были в значительной степени славянскими. Албанцам оставались труд на полях и в шахтах, мелкие торговля и предпринимательство да демонстрация достижений в науке, спорте и культуре. Ни одна из кампаний переселения не оказалась до конца успешной: многих, кому предлагали обосноваться в этих краях, отпугивали трудные условия жизни; другие с опаской относились к местным укладу и традициям; в Косове своеобразно действовала система социальных лифтов, если они ходили между этажами вообще. Никогда, даже в благоприятные для центральной власти демографические периоды XX столетия, число южных славян здесь не составляло и трети населения. Кинорежиссер Экрем Крюизиу пояснил мне настроения 2 миллионов албанцев так: «Важно не то, кто первым пришел на эту землю. Важно то, что мы уже на этой земле живем».

В социалистическое время символом дружбы народов Югославии считался пример двух молодых активистов антифашистского движения, черногорца Боро Вукмировича и албанца Рамиза Садику. В 1943 году их схватили и пытали враги, но Боро и Рамиз даже под угрозой казни не выдали боевых товарищей. Согласно партийной легенде, перед расстрелом они выкрикивали лозунги во славу своей борьбы. «Мы два листа с одной ветви, два камня из одной реки, два тела с одинаковой кровью» – такие стихи разучивали школьники Косова и Метохии. В Приштине именем Боро и Рамиза назвали построенный в конце 1970 х универсальный спортивный комплекс. Теперь этот комплекс просто Дворец молодости и спорта.

…

В разговорах с сербами о потерянном Косове почти всегда сквозят горечь и растерянность. Есть у меня подозрение, что белградский политический класс не готов отказаться от выглядящей сейчас со стороны утопией надежды на возвращение области. Как знать, может, сербы просто затаились в ожидании новых обстоятельств? Они ведь веками жили на этой земле, они уже не раз приходили сюда в том числе с намерениями завоевать, освоить, колонизировать, заселить, прогнать других. Затем, и тоже уже не раз, сами бывали изгнаны, но всегда сохраняли при этом пусть иллюзорную веру в свое косовское право. В конце концов, что такое два десятилетия международного протектората в Косове, что такое на 60% признанная международным сообществом независимость по сравнению с почти пятью веками османского ига? В дружеских сербских компаниях я не раз слышал такой вот последний тост, аналог русской «стременной»: «Увидимся через год в Косове, если Бог даст!»

Всевышний пока не дает, но, вот представим себе, многие сербы думают так: пусть даже не при жизни сегодняшних поколений, пускай не завтра, но когда-нибудь все же настанет этот светлый день. И танк с сербским гербом на башне притормозит в древнем Призрене возле горящей огромным костром мечети Гази Мехмета паши. И заглушит механик водитель фырчащий двигатель, и вылезет из люка боевой машины симпатичный молодой капитан по имени Джордже или Йован. И прекрасная скромница в пышном народном наряде, в волосах которой заиграет в лучах солнца алый весенний цветок, поднесет герою кувшин со студеной водой из Быстрицы. И стянет капитан с головы пропотевший шлем, отведает ледяной водицы, от которой ломит зубы, улыбнется девушке ласково и скажет от всей души всем албанцам на свете: Mirupafshim! Давай, до свидания!

Ночь на 19 мая 2022 года. Косовска Митровица. Частично признанное Косово. День девятый

Призраки…

Все проблемы этой земли начинаются с того что тут живут призраки и их слишком много…

Человек здесь никогда не умирает до конца – по крайней мере, тот, кто умер во славу нации или во имя Аллаха, что тут почти одно и тоже. Он продолжает жить, как и его кровавое дело11. Его помнят, его дела изучают, молодое поколение принимает из окровавленных рук оружие и бросаются в бой – чтобы тоже погибнуть рано или поздно и стать призраком. Иногда место смерти становится музеем – как случилось с домом клана Яшари в селе Преказ в Дренице. Когда сербские подразделения специальной полиции окружили дом – его обитатели, клан Яшари, глава которого, да и не только он и воевали в УЧК и промышляли всяким – решили драться до конца. И погибли – все пятьдесят девять человек из тех, кто оказался на тот момент в доме. Их расстрелянный из пулеметов дом теперь музей и туда водят школьные экскурсии, чтобы облегчить обитающим там призракам работу…

Призраки – живут здесь наряду с обычными людьми, подбивая их на разные безумства, напоминая о непреходящей ненависти. Так то люди давно забыли бы обо всем – большая часть населения Косово выехала в Европу на заработки, кто-то трудится, кто-то уже сидит. Строятся все новые и новые дома, угнанные машины находят своих хозяев – но призраки здесь, они не уходят. Любому они могут шепнуть на ухо – иди, ратуй.

И он идет и ратует12.

Кстати, Россию тут ненавидят. Эта ненависть основана на непроходящем страхе, оставшемся в памяти народа – кстати, настоящие, албанские албанцы – ничего подобного не испытывают, и в этом отличие. Просто – многие тут помнят о том, что где-то есть великая славянская страна. Больше чем Сербия в десятки раз. Страна, которая сломала Великую степь. Страна, которая сломала Османскую империю. Там живут люди такие же, как сербы. Но их больше в десятки раз. С ними не договориться. Их не победить. Их тысячи тысяч. Они могут прийти, как пришли в Сирию.

И тогда конец.

Караван машин из Албании – ворвался в Косово ночью и покатил по направлению к Приштине, столице этого непризнанного государства. Дороги были хорошие, потому что ЕС неофициально отправляло целевые средства на ремонт дорог, а ЕС свои средства контролировало. Куда хуже контролировались границы, через которые шел наркопоток, шли беженцы, шли мафиози. Этакое Эльдорадо двадцать первого века…

По обочинам дорог мелькали разросшиеся поселки, хаотично настроенные дома по три, по четыре этажа, обделанные сайдингом. Ни одного промышленного предприятия – Косово отделялось не для того чтобы работать. Здесь весь бизнес – или стройка, или торговля. Нет ни одного товара, который бы производился в Косово для внешнего рынка. Если не считать человеческих органов например, для черных трансплантологов…

Караван шел на большой скорости, стараясь нигде не задерживаться. Те кто ехал в нем, хорошо понимали, что Албания и Косово – это разные страны, и у каждой свой кусок, и никому не понравится, что у тебя соседи по ночам разъезжают. Чужие проблемы – это чужие проблемы, и потому важно проехать быстро пока местные не опомнились.

Но трасса на Сребреницу была перекрыта и поверх полицейских машин с мигалками – утесом высился бронетранспортер международных сил стабилизации, а с прожектором, который освещал дорогу – была спарена автоматическая пушка.

Конвой остановился. Один из джипов поехал вперед и остановился рядом с офицером сил самообороны, этническим албанцем на службе в силах стабилизации.

Поползло вниз стекло…

– Дай мне проехать