Иностранец

Когда Лука пошел искать протокол вскрытия, я продолжил читать дело уже в одиночку и думать.

Дело скверное. Сейчас – все полицейские во всех странах потеряли оперативное чутье, потому что все носят мобильные – заказал распечатку с мобильного, и крути от этого. Но если мобильный ничего не дает, как в этом случае – расследование сразу упирается в тупик, потому что ничего больше не умеем и не знаем. Дело отправляется в висяки.

В данном случае, все усугублялось еще и тем, что убитая не имела никакого отношения к криминальной среде, и потому агентура помочь ничем не могла.

Тем не менее, сербы продолжили выжимать все, что можно из баз данных телефонных компаний. Они заказали справку о том, какие сотовые были в одном и том же месте с сотовым Ани Никич, перед тем как она выкинула его в воду. Из полученного списка отобрали тех, кто до тридцати и начали вызывать на допросы. Это было проблемно, потому что до половины – оказались иностранцами. Белград притягивает дешевый, студенческий туризм, а набережная Дуная – известное тусовочное место.

Просматривая протоколы допросов, я понял, откуда взялись слухи. Сразу трое свидетелей показали, что видели Аню Никич в ночь с девятого на десятое на дискотеке «Кнез» в компании какого-то мужчины лет тридцати, причем двое определили его как итальянца, а один – как албанца. Я выписал имена свидетелей, отметив, что как итальянца его определили немцы, а как албанца – сербка. Все правильно – немцы с албанцами мало общаются. Если не считать, конечно, орудующих в Берлине банд. Если считать разбой формой общения – то конечно, общаются, есть…

Попытка определить неизвестного по базе телефонов – успехом не увенчалась. Ни один не подходил. То есть, напрашивался невеселый вывод – телефон был или записан на левого абонента или ворованный.

С помощью свидетелей составили фоторобот неизвестного.

Глядя на фоторобот, я начал понимать, почему Аня с ним пошла. Горячий южный красавец, все при нем. У нас бабы на грузин клевали, тут – вот такое.

Торговец людьми? Могло и такое быть, сейчас такого хватает – пошла с кем-то, очнулась в африканском борделе без документов. Но убивать-то было зачем? Зачем везти в Ниш?

Тем не менее, этого красавца надо устанавливать. Хоть как.

Напоследок – сербский розыск вытащил за ухо владельца Кнеза, гражданина цыганской национальности, но с сербским паспортом, фамилия – Лукач. В протоколе этого не было, но я понимал, на чем они его прижали – не может быть, чтобы на Кнезе не торговали наркотиками. Ну и, наверное, антисанитария. Прикрыть в любую минуту можно. Но Лукач – клялся и божился, что ничего не видел и не знает.

Думаю, не врал. Нафиг ему встревать в резонансное убийство?

И… и всё.

По сути, расследование на этом остановилось. Неизвестного с дискотеки оперативным путем остановить не удалось, и не факт что удастся. Видимого мотива не было. Подозреваемого – не вырисовывалось и близко. Что делала Аня Никич последние двадцать четыре часа своей жизни – оставалось загадкой.

Я от нечего делать, начал перечитывать допросы близких людей. Ничего. С родными она не общалась. Подруги ничего не знали.

Нет мотива.

Самое главное – нет мотива. Когда установится мотив – установится и круг подозреваемых. Но мотива нет.

В таких делах – мотив обычно установить бывает несложно.

Попытались ограбить, но что-то пошло не так. Зачем в Ниш тогда везти? Василий Никич прав – выбросили бы в Дунай, может совсем бы не нашли.

Изнасиловали и убили? А что, девочка красивая, даже очень. Где протокол вскрытия, кстати? И опять вопрос. Изнасилования в девяноста процентах случаев бывают спонтанными. А убийства после изнасилования – в девяноста из этих девяноста. Вряд ли у преступника хватило бы хладнокровия везти жертву в Ниш. Опять – выбросил бы труп в Дунай и всё.