– Что значит «не нужно»? – переспрашиваю я.
– Я… оно само…
– Оно само не заживёт, – строго отрезаю я, не понимая её глупого упрямства. – Самия, помоги ты, пожалуйста.
Отхожу немного назад, давая возможность подруге помочь. Ойро смотрит на неё странно, невидящим взглядом. Самия слабо улыбается, но сестра не отвечает и никак не реагирует.
– Я постараюсь сделать всё как можно быстрее. Этим оболтусам я уже пару раз вправляла плечо, хотя если хочешь, это может сделать Рушан, – она отвлекает сестру и пальцами почти невесомо касается плеча, проверяя сустав, – но он тот ещё профессионал.
Самия продолжает беззаботно болтать, однако взгляд, которым она меня окидывает, абсолютно серьёзный. Я догадываюсь, что она замечает мою тревогу и нервозность, поэтому кивает Рушану. Я и Айла сейчас плохие помощники, мы слишком нервничаем. Айла сжимает губы в тонкую линию, но не отворачивается и наблюдает, как Рушан обнимает Ойро сзади, фиксируя, чтобы она не дёргалась. Самия вначале настойчиво тянет руку вниз, немного назад и вверх, возвращая её на место. Я дёргаюсь, когда на лице моей сестрёнки появляется болезненная гримаса, она стискивает зубы, но наружу всё равно вырывается её болезненный стон и начинают течь слёзы.
– Не шевели этой рукой хотя бы пять минут, – наставляет Самия, укладывая больную руку Ойро на колени. – Если твой Дар работает, то всё пройдёт достаточно быстро. Но если нет, то нужна будет повязка.
– Спасибо. Теперь… станет лучше. – Голос Ойро дрожит, пока Рушан помогает ей поудобнее откинуться на диване. – Извините. Мне жаль, что я… не смогла сдержать их.
– Что случилось, Ойро? – Я с благодарностью кладу ладонь на плечо подходящей ко мне невесте и немного расслабляюсь, не отрывая взгляд от сестры.
Та какое-то время молчит, глядя на меня, словно размышляет, стоит ли говорить. Её взгляд непривычно пуст. Однако я видел такой и раньше, несколько раз в детстве. Брови Ойро сдвигаются к переносице, когда она всё-таки принимает решение.
– Ты. Ничего не рассказал.
Она выделяет именно меня, и я знаю, что как старший брат разочаровал её больше всех. Эта ноша для меня болезненна, но я стараюсь не выдавать себя.
– Вы все. Ничего не сказали, – теперь она медленно обводит присутствующих взглядом.
В нём нет злости, только обида. Прошло всего несколько дней, а я уже успел подпортить наши отношения своей осторожностью.
– Вы показали мне красивую обёртку, – горько усмехается Ойро. – Шутки, любовь, истории из прошлого. Что насчёт остального? Я показала вам всё! – неожиданно срывается она, но тут же пристыженно замолкает, а продолжает ещё тише, чем начала: – Меня всегда отрезали от мира и народа. Я всегда была отдельно от всех, даже от вас, хоть вы и пытались это компенсировать. Но теперь… когда я наконец могу стать полноценной частью семьи… вы снова отрезали меня. Спрятали правду за дорогими тканями и мишурой. За эти дни вы не доверили мне ничего стоящего, ничего, что вас действительно волнует.
– Ойро, нет… – робко влезает Айла, но сестра её резко перебивает:
– Не позволили разделить проблемы с вами, будто я и не часть семьи вовсе!
Это сложно, но я не дёргаюсь и не меняюсь в лице, даже когда по щекам Ойро вновь текут слёзы. В этот раз от обиды и разочарования. Мне так хотелось держать её как можно дальше от наших проблем. Хотелось оттянуть момент, когда нужно будет показать ей изнанку.
Рушан, Самия и Айла смотрят на Ойро со смущением и стыдом, однако винить во всём нужно только меня, потому что я единолично принял решение пока не говорить ей, а остальные нехотя, но подчинились. Несмотря на всю напряжённую обстановку, я печально улыбаюсь сестре, а на лицах остальных отражается сомнение.
– Кажется, упрямство Калануа никому не победить, – задумчиво бормочу я и добавляю громче для остальных: – Выйдите.