– Это вовсе не апартаменты! Сколько раз тебе говорить, Джерри Лерой: называй вещи своими именами и не виляй! Речь вовсе не об апартаментах, а о палате! Причем не отдельной, потому что отдельных палат в “Доме Счастья” не существует! Вы хотите подселить меня в комнату какой-нибудь умирающей от старости несчастной и надеетесь на то, что, наблюдая за страданиями незнакомки, ходящей под себя и неспособной есть не через трубку, я буду чувствовать себя превосходно, и вскоре сама не начну чахнуть по примеру своего окружения?! О нет, вы вообще ни на что относительно моей жизни не надеетесь! Вы попросту хороните меня заранее!
Лицо Джерри порозовело, как розовело всякий раз, когда он впадал в сильное негодование. Он собирался что-то ответить мне, но не успел – в пространстве квартиры второй раз за это тревожное утро раздался звонок.
– Должно быть, Закари приехал… – Джерри сразу же отправился к двери, а я, задыхаясь, отодвинула стул от стола и опустилась на него. В висках запульсировало, в кончиках пальцев похолодело, губы затряслись… Он ждёт приезда Закари? Неужели все дети соберутся под крышей моей скромной обители, чтобы выковырять меня из неё, как борющуюся за свою единственную жизнь устрицу из её недостаточно прочного панциря? Не может этого быть… Они не собирались все вместе лет двадцать, не меньше. Даже на похоронах Геральта не смогли присутствовать все…
Меньше чем спустя минуту в комнату вошел мужской силуэт. Смотря в одну точку на столе, я сначала решила, будто это и вправду Закари, но стоило мне перевести свой потухший взгляд на вошедшего, как я увидела незнакомца. О нет… Неужели, это санитар? И что же они, насильно вытащат меня из-за стола, в который я уже вцепилась своими сухими пальцами мёртвой хваткой? Да я сейчас всех их деревянной ложкой отхожу!
– Мирабелла Армитидж? – сняв джентльменскую шляпу и приложив её к груди, вдруг поинтересовался незнакомец, при этом глядя прямо на меня. Он совсем не походил на санитара: в тонком светло-коричневом плаще, со шляпой, загорелый, тянет лет на шестьдесят, а это не самый лучший возраст для санитаров, должных возиться с буйными пациентами. И тем не менее я не поверю в то, что он желает мне добра! Так же, как не поверю в сладкую ложь о том, будто того же добра желают мне мои дети.
– Слушаю вас, – мой голос прозвучал не грубо, но твёрдо и уверенно.
– Меня зовут Джим Пибоди. Я юрист-нотариус и, по совместительству, старый должник нашего общего знакомого Арми Боффорта. Вы ведь знаете такого?
– Арми Боффорт? – между мной и незнакомцем вдруг материализовался Джерри. – Речь идёт о том самом Арми Боффорте, о котором я подумал? – сын одарил меня откровенно удивлённым взглядом.
– Рискну предположить, что речь идёт именно о том самом Арми Боффорте, о котором думают все люди мира, когда слышат это имя, – в ответ на вопрос моего сына ухмыльнулся мистер Пибоди, чем ненадолго перетянул внимание Джерри на себя.
– Мама, этот мистер утверждает, будто ты знаешь самого́ Арми Боффорта, – мой сын вновь впился в меня непонимающим взглядом. – Но как же ты можешь быть знакома с сами́м Боффортом?
Вот так… Просто. Я когда-то, давным-давно, в совсем уж прошлой жизни, не обременённой ни детьми, ни даже браком, знала одного хорошего молодого человека по имени Арми Боффорт. Но это долгая история, а Джерри всегда был слишком нетерпелив, чтобы слушать длинные сказки – его всегда интересовал только конец: “И жили они долго и счастливо” или “Вот что бывает, когда ребёнок вредничает”.
По-видимому, поняв, что Джерри является моим сыном, юрист продолжил свободно говорить в его присутствии, даже не поинтересовавшись у меня о том, не хочу ли я сделать наш разговор конфиденциальным, что я, если бы знала, о чём дальше пойдёт речь, безусловно, предпочла бы.
– Я здесь потому, – продолжил разгонять тучи над моей головой мистер Пибоди, – что ровно два месяца назад великий Арми Боффорт в возрасте девяносто одного года скончался на своей вилле в Делавэре, незадолго до своей смерти успев закончить работу над вакциной “Боффорта”.
– Речь идёт о той самой вакцине продления жизни, разработка которой началась в конце прошлого века в Дубае и до сих пор считалась незавершенной?! – Джерри разнервничался так сильно, как нервничал только во время рождения Йена и Керри, а затем Лауры.
– Именно об этой вакцине речь и идёт, – подтвердил догадку моего сына чудной незнакомец. – Мистер Боффорт успел сделать всего лишь семь кубиков вакцины, равных семидесяти годам человеческого омоложения. Аналогов этого прорыва в современной медицине и науке нет во всём мире. На сегодняшний день стартовая цена одного кубика вакцины Боффорта оценивается минимум в десять миллиардов долларов, но, естественно, настоящая её цена окажется в разы выше. – От услышанного Джерри перестал дышать. Тем временем мистер юрист продолжал: – Незадолго до смерти Арми узнал, что вы, миссис Армитидж, всё ещё здравствуете.
– И что же? – Джерри начал бледнеть.
Пибоди не сводил с меня глаз:
– За неимением прямых потомков и наследников, Арми Боффорт завещал Вам, Мирабелла Армитидж, все семь кубиков вакцины Боффорта.
Прежде чем я успела воспринять произнесенные этим странным человеком все его слова, Джерри, взметнув руки над своей головой, взорвался оглушительным фейерверком:
– МЫ БОГАТЫ, МАМА!!! МЫ СКАЗОЧНО БОГАТЫ!!!