— Мы одни здесь с утра бродили. Приехали заранее из поселка, посидели с ребятами в березнячке немного, приняли шнапсику на грудь, так, для куражу… Что случилось-то, объясни ты мне, ради бога?!
Глеб повернулся к нему кровавым плечом.
— В труппе твоего театра не числится, случайно, снайпер со стажем? А среди реквизита не завалялось боевого оружия?
Когда рыжий становится смертельно бледным — это всегда противно.
Из последних нервических сил Вадик Шацкий запротестовал.
— Да и нет у нас ничего такого, и не целились мои ребята ни в кого! Они же не умеют! Мы же так, в небо, этими холостыми бабахаем! На всякий случай, понимаешь же. И автоматов у нас нет! Вот, смотри сам, только одностволка двенадцатый калибр и вертикалка тульская, шестнадцатый. И взрывпакеты были. Четыре штуки, так нам их еще Усманцев-старший по счету выдал.
Толстяк справился с батоном и подошел к капитану Глебу.
— Я машину видел на просеке. Темная такая, вишневая. Потом она уехала. Людей не заметил, сколько было, только один за руль сел, в черных штанах.
— Ладно, спасибо за представление.
После событий на дороге и быстрого бега Глеб, разговаривая с лицедеями, успел остыть и мыслил уже с присущей ему логикой.
— Для подведения итогов встречаемся в воскресенье, в гостинице. Правильно?
Главный артист кивнул, судорожно сглатывая слюну.
— Тогда все, до скорой встречи. Никому никаких лишних слов об этом случае. Иначе премиальных вам не видать. Ферштейн? Кстати, бутафорию свою бумажную на дороге не позабыли оставить? Отлично! А теперь быстро двигайте отсюда, и чтобы духу вашего здесь в ближайшие секунды не было!
Согнувшись, Вадик протянул капитану Глебу потную ладошку для прощального рукопожатия.
Крики двух десятков возбужденных мужчин — очень отличный ориентир!
Глеб быстро и точно пробежался по лесу в обратном направлении.
Бориска проявил недюжинную командирскую волю, все это время удерживая разрозненный коллектив прижатым к земной поверхности.
— Хорош! Собирай людей в погоню! Теперь-то это по сценарию?!
Молодой командир довольно улыбнулся.
— Теперь — да.