— А сегодня утром по областным новостям показывали, что в Крепостном женщину убили. Я умывался, немного посмотрел телевизор, показывали дом в поселке, где она жила. Ну, я и узнал его, дом-то, меня Виктор Никифорович туда за молоком два раза посылал. А потом, когда еще фамилию сказали, я уже точно понял, что это именно та женщина.
— Грабеж?
— Нет, ее на улице убили, за поселком, на старой дороге по пути на ферму. Около развалин. Ничего из одежды не взяли. Говорят, что кто-то ее задушил.
Искра, искра, искра…
Глеб Никитин потер глаза.
— Убийцу никто не видел?
— Не знаю, больше ничего про это не говорили. Диктор только сказал еще, что следствие продолжается…
— Ладно, хорош страшные истории мне тут рассказывать. Дуй в прачечную, проверь камуфляж. Заодно успеешь еще и с Царьковым переговорить. Телефон привяжи к уху, не прячь далеко…
— Слушаюсь!
Выпячивая грудь, Бориска вытянулся в струнку перед командиром.
— А как мне вас звать?
— Как все. Без отчества и на «ты».
— И при посторонних?
— И при них тоже. Иногда, особенно в минуты торжеств и всенародных гуляний, можешь называть меня «ваше сиятельство». Это обычно ласкает мой изнеженный слух.
…Звук больших башмаков быстрым и дробным эхом отозвался на лестнице, ведущей вниз, к выходу из здания.
Садиться в кресло уже не хотелось, и капитан Глеб начал мерно шагать по комнате.
Вторая чашка кофе была ничуть не сытней, чем первая.
«Все равно, одному мне с этим не справиться…»
Разные мелочи нестройно лезли в голову, ответов и решений пока не возникало.
Он задумчиво посмотрел на календарь с корабликами, потом в окно на улицу.