Выключив улыбку, Тиади немигающе уставился на Глеба.
— Что произошло? Семь дней назад я говорил с ним по телефону, он смеялся, говорил, что здесь все о"кей, ждал меня очень… Авария? Сердце?
— Его убили.
Оказалось, что это так просто — сообщать посторонним о смерти Никифорыча.
Глеб Никитин понял, что уже спокоен.
— А как же мы? Что мы без него будем делать все эти дни здесь? У нас же оформлены контракты, каждый взял отпуск, мы ждали этой игры целый год! Я заплатил за участие в проекте! Кто будет вести маршрут?! Или этим займешься ты?
Глеб знал, как правильно реагировать на обычную истерику обыкновенного делового человека, который понимает, что интересная сделка вот-вот может сорваться.
— Не плачь — за все отвечаю я. Маршрут мы обязательно пройдем. Твои деньги не пропадут, обещаю.
Бельгиец задумался, барабаня пальцами по спинке стула.
— Я очень огорчен… Мои соболезнования.
Глеб поднялся, выпрямился.
— А когда ты приехал?
Ошарашенный такими новостями, Тиади все еще не мог прийти в себя.
— Я паром выбрал, потому что приехал на машине, маленький микроавтобус у меня здесь в этот раз.
— Зачем?
Вздохнув, Тиади потер загорелый лоб и улыбнулся.
— А? Настоящая война всегда начинается с хорошей женщины! Когда есть машина, то легче все успеть. Женщины у вас здесь очень красивые — я это еще в первый раз заметил! Правильно?
— Да, конечно…
Встречающих копенгагенский рейс вежливо пригласили в зал прилета. Когда это же объявление диктор повторил на английском языке, Тиади тряхнул головой.
— Наши.