Лейтенант присел на корточки, вытащил из ранца патрон и откусил пулю.
– А как же мои Заветы?
Шарп решил не говорить, что книги, когда он видел их в последний раз, валялись в испанской грязи. Он выплюнул пулю в ствол ружья.
– Ваши Заветы, сэр, попали в руки наполеоновской армии.
Шарп примял пыж, порох и пулю в ружейном стволе. Во рту остался неприятный привкус селитры.
– Но…
Очередная пуля прервала Паркера. Она пробила свисающую с крючка сковородку, ударилась в котел и упала к ногам Шарпа. Лейтенант поднял ее и несколько раз подбросил, давая остыть.
Паркер озадаченно нахмурился.
– Поговаривают, что французы пользуются отравленными пулями, сэр.
Шарп говорил нарочито громко, чтобы стрелки, многие из которых верили подобным небылицам, могли его слышать. – Так вот, это неправда.
– Нет?
– Нет, сэр. – Шарп положил пулю в рот, улыбнулся и проглотил ее.
Видя выражение лица Паркера, стрелки расхохотались.
Шарп обернулся посмотреть, как продвигаются дела с бойницей. Стены фермы были невероятно толсты. Несмотря на то что хозяин уже углубился на целый фут, до просвета было еще далеко.
В заднее окно ударил залп карабинов. Неуязвимые для вражеского огня стрелки презрительно засмеялись. Седой Паркер, однако, не разделял их восторга:
– Вы обречены, лейтенант!
– Ваше положение не лучше, сэр.
– Мы гражданские люди! Я не понимаю, почему мы должны погибать вместе с вами!
Огонь придал Джорджу Паркеру мужества – проповедник решил сдаться в плен.
Шарп подсыпал пороха на полку.