Подземная одиссея

22
18
20
22
24
26
28
30

«А кому ещё?» — у меня возникает ощущение, что он смеётся.

В упор смотрю прямо в россыпь изумрудных глаз, в голове туман, а на тело наваливается слабость, «мальчик» не спеша окутывает меня гипнотической сетью. Гневно встряхиваю головой, провожу рукой по складкам куртки, натыкаюсь на что-то тёплое, вытаскиваю подарок Зирда. Касаюсь алмазных шариков, они охотно отзываются. Я вновь смотрю на «мальчика» и мне показалось, что тот усмехнулся.

«Вот что» — я легко избавляюсь от гипноза, но освобождённый разум ещё больше забился в ужасе. Монстр не нашего мира настолько чужд, что не поддаётся осмыслению и эмоциями контролировать чрезвычайно трудно… но я нахожу в себе силы и продолжаю говорить: «Ты прав, нам кое-что нужно от тебя».

«Я уже понял» — его мысли безжалостно плющат мой мозг.

«Мальчик» двинулся прямо на нас, как испуганная птичка вскрикнула Светочка, охнула Грайя, неубедительно рыкнул Игорь, Семён напрягся, но поднять топор у него не получатся.

«Не суетитесь, вы не моя пища» — его мысли, как металлические шарики пробежались в моих мозгах, «мальчик» легко перепрыгивает через наши головы и… наступил хаос.

Он словно смерч врывается в ряды мутантов и в разные стороны полетели конечности, внутренности и прочая склизкая гадость. Вой и рёв переходит в жалобный писк и всхлипывание. Некоторое время в молчании наблюдаем за происходящим, но вот очнулся Семён, встряхивает впавшую в транс Грайю и мы начинаем медленно отступать, затем разворачиваемся и бросаемся прочь от этого безумия.

Дерево, принявшее форму леса, настолько гигантское, что кажется, нет ему конца и края. Но вот ветви редеют, в сторону отползают корявые корни, и мы вываливаемся с противоположной стороны.

Мне сразу становится понятно, мы вышли из заповедника «Забытая жизнь», дерево отчерчивало его границы. Впереди, в белёсой дымке, шумит подземная река. С умилением наблюдаю за порхающими птеродактилями, взглядом выхватываю сгорбленные фигуры мокриц, беззаботно бродящих на отмелях, а где-то прозвучал рёв земноводного, доказывающего свои права на данную территорию. Вся эта местность навевает на мысли, что мы на правильном пути. Силюсь высмотреть разбитый мост и неожиданно вижу его контуры, а на другом берегу затаился мёртвый город.

— Неужели вышли? — Семён опускает топор, облокачивается на крепкую рукоять, с задумчивым видом смотрит вперёд.

— Почти. Нам повезло, что мы были на самой границе заповедника, и не пришлось, по его просторам, путешествовать пару месяцев, а ведь могло такое статься, — Грайя не удержавшись, фыркает. — Осталось добраться до железнодорожного разъезда, а это надо перебраться по мосту на другую сторону, пройти территории контролируемые мародёрами, разогнать насекомых, в лабиринтах тоннелей у них целые колонии и… в принципе мы у цели. А с нашим оружием мы их рассмешим до истерики, лишь на это мы и можем рассчитывать, — грустно шутит жрица, скептически глянув на мой меч, с большим уважением задержав взгляд на чудовищном топоре своего возлюбленного, но с досадой тряхнув чёрными, как смоль волосами, произносит: — Зря автомат выбросил.

— А зачем он нужен без патронов, — пожал плечами Семён.

— Как сказать. Хорошо, что я кое-чего прихватила, словно знала, что понадобится, в последний момент в ранец закинула, — жрица огляделась. — Пора, — и, как кошка в поисках жирной мыши, лениво полезла в густую траву.

Я крепко держу за ладонь молчаливую Светочку, она всё ещё в стрессе от того ужасного, что осталось позади, но неизвестно, что впереди. Как мне её жалко, столько испытаний обрушилось на детскую психику! Но девочка неожиданно улыбнулась: — А тот страшный с множеством зелёных глаз, наш друг?

Обомлел от её слов, переглянулся с Семёном, а ведь действительно, кто он нам? Как всё странно с самого начала, «мальчик» спас меня ещё в своём мире, затем сейчас. К чему бы это? Я не могу поверить, что это чудовище может обладать такими чувствами как доброта, сострадание… бред…

— Конечно друг! — перебивает мои мысли Игорь.

— Ну, да… наверное, — мямлю я, вспоминаю морду «мальчика» и передёргиваюсь словно от озноба.

— А ведь как он обосновался здесь, словно у себя дома. Ты видел его брюхо, оно едва не лопается от еды, — неопределённо произносит Семён.

— Для него здесь нет равных, — киваю я.

— Это меня и беспокоит, — прошептал друг. — Надо его домой отправлять.