Не ждите меня в Монте-Карло

– Я еще раздумываю над этим, – ответила Вероника. – Вы симпатичный, но жутко нахальный.

– Могу добавить, что я еще очень умный, – быстро сказал Гаврилов, глядя ей прямо в глаза.

– Умный? – Веронике пришла в голову неожиданная мысль. – Если вы такой умный, то, может быть, скажете мне, что это такое?

Она достала из сумочки телефон и продемонстрировала снимок, который только что прислала Маринка.

– Тестируете меня? – поинтересовался Гаврилов. – Хм. Никогда не встречал ничего подобного. Могу предположить, что это какое-то оружие.

– Оружие? С чего вы взяли?

– Видите, здесь углубление для пальца, чтобы удобнее было держать. И один довольно острый край. Допускаю, что эту штуку надо втыкать в определенное место. Например, в ямку под ключицей.

Вероника повернула экран к себе и еще раз посмотрела на деревянный лепесток.

– Мужчины очень кровожадны, – сделала вывод она. – Ладно. Тогда следующий вопрос. У меня пропала подруга. Перед тем как исчезнуть, она оставила записку, которую я не могу расшифровать. Может быть, вам что-нибудь придет в голову? Мне важен свежий взгляд. Что она хотела сказать этой запиской?

Вероника пролистала снимки и снова повернула к нему экран. Гаврилов некоторое время рассматривал картинку и наконец изрек:

– Она пошла к дятлу, и он ее съел.

– Да ну вас к черту, вы просто издеваетесь. А я вас спрашивала совершенно серьезно.

– Наверное, мне нужно больше времени.

– Или вы не такой умный, как говорите. Ого, мне пора бежать.

– Давайте встретимся вечером, – поспешно сказал Гаврилов и посмотрел на нее так свирепо, что сразу стало ясно – он не отвяжется.

– Я подумаю, – ответила Вероника. – А сейчас извините, мне и в самом деле пора. Обед с будущей свекровью – это тест на выживание. И за опоздание с меня снимут скальп.

– А я-то надеялся, что вы соврали насчет жениха, – Гаврилов откровенно расстроился. – Впрочем, я люблю преодолевать трудности. Это, можно сказать, мой конек.

– Поговорим потом, – Вероника сделала ему ручкой и удалилась летящей походкой, запретив себе оборачиваться, хотя ей очень этого хотелось.

Гаврилов не просто нравился ей. Чувство, которое она испытывала в его присутствии, было совершенно незнакомым. Пугающе приятным. Невероятно волнующим. Тревожным. Сладким. И что самое дикое – неконтролируемым.

Обед проходил спокойно ровно до тех пор, пока разговаривали обо всякой ерунде. Однако, слово за слово, речь снова зашла о новом бизнесе Эдуарда. Чтобы упредить все вопросы, он веско сказал, обращаясь к старшему брату: