Дотянуться до звёзд

– Повеселись, – напутствовала меня Руби. – Напиши сообщение, если надумаешь привести Коннора сюда. Я нагряну к Деборе или к Джулии, а может, позвоню Хейзу. Далеко отсюда ехать до Уэслиана?

После встречи на соревнованиях Руби и Хейз всю неделю обменивались сообщениями и то и дело созванивались.

– Около часа, – ответила я.

– Мое любимое время.

– Я не стану приводить Коннора сюда, – заверила я подругу, надевая черный кардиган. – Просто поужинаю с ним.

– После ужина бывает десерт.

Я метнула на Руби убийственный взгляд и схватила сумочку.

– Да ладно тебе. – Она перелистнула страницу журнала. – Ты поменяла отсталого Марка Уоттса на Коннора, мать его, Дрейка. Это все равно что посмотреть романтическую комедию после двух лет непрерывного просмотра местных новостей.

– Рада, что моя личная жизнь так тебя развлекает.

– Девочка с фермы и богатенький городской мальчик, – протянула Руби. – Серия первая: первое свидание.

– Спокойной ночи, Руби.

Подруга послала мне воздушный поцелуй, и я вышла из квартиры.

У подножия лестницы ждал Коннор. Он стоял, повернувшись ко мне широкой спиной, одетый в идеально сидящую рубашку, заправленную в идеально сидящие брюки.

«У него идеальная задница».

Я захлопала глазами – откуда у меня подобные мысли? – и заставила себя оторвать взгляд от нижней половины тела Коннора – как раз вовремя. Он обернулся и сказал:

– Привет. – Его лицо осветила неуверенная улыбка, и это было лучше тысячи комплиментов. – Выглядишь потрясающе.

– Спасибо, – поблагодарила я, задержавшись взглядом на его красивом лице. Густые брови, широкий рот. Глаза как изумруды, длинные ресницы. Сильная челюсть с легким намеком на щетину.

– Готова? – Он протянул мне руку.

Я ухватила его под локоть, ощутив гладкость кожи и тугие мускулы, благо он закатал рукава рубашки. Мы подошли к припаркованной у тротуара новенькой машине – на нее невозможно было не обратить внимания. Темно-серая, с ярко-красными тормозными суппортами под хромированными колпаками. Радиаторная решетка вызвала у меня ассоциацию с оскаленной собачьей мордой.

– Ух ты, это твоя?