Сейчас и навечно

– Где Оливия? – спросил он. Нет, потребовал.

– Спит. С ней все хорошо. Она… спит.

– Ты не можешь просто так приводить незнакомцев в мой дом. К моему ребенку. Ты же это понимаешь, да?

– Я знаю, прости. Он даже не входил, честно. Он…

– Он что? – рыкнул Сойер. – Твой наркодилер?

Кровь отхлынула от моего лица, голова закружилась.

– Мой… кто? – выдохнула я.

– И когда ты собиралась мне рассказать? – поинтересовался Сойер.

– Рассказать тебе?..

– О твоей судимости.

Вот они, эти три слова, сияющие в лучах уродливой славы. Моя судимость. Но как это всплыло сейчас?

– Я хотела рассказать тебе обо всем, – ответила я дрожащим от слез голосом. – Так много раз хотела, но каждый раз пугалась. Но как… как ты узнал об этом?

– Я узнал об этом на предварительном слушании по опеке над моим ребенком, – выплюнул Сойер. – Эбботы исследовали все это долбаное здание вдоль и поперек. И теперь в глазах судьи я тот, кто оставляет своего ребенка на весь день либо под нелицензированным присмотром няни, либо с наркоманкой.

Внутри меня все сжалось.

– Я не наркоманка, – прошептала я. – Больше нет. Я оправилась. Даже не употребляю алкоголь. Макс не дилер, бога ради. Он был моим спонсором в АН. Это значит…

– Я знаю, что это значит, – перебил Сойер. – Но я понятия не имею, что и думать об этом. Господи, Дарлин.

Он покачал головой, и каменный фасад, который он так упорно возводил вокруг себя, начал рушиться. Я ощущала исходящее от него напряжение каждой клеткой своего тела.

– Ты потерял ее? – еле слышно спросила я. – По моей вине?

– Да какая теперь разница. Все кончено. – Он ухватился одной рукой за стену, будто только это помогало ему стоять на ногах. – Все кончено.

И я поняла, что он имел в виду и меня тоже. Что бы между нами ни начиналось, оно испарилось. Я снова пыталась все удержать, не сказав ему, но и это вырвали из моих пальцев.