Сгорая дотла

– Я не хочу слушать твою бредовую речь.

– Эй, – окликнула я его.

Он продолжал собирать вещи.

– Эй, – повторила я, и мой голос дрогнул.

Он повернулся, и еще одна вспышка раскаяния мелькнула на его лице, и я догадалась, что на моем лице отразилась боль моего сердца.

– Ты должен дать мне время. Это все, что мне нужно. Нельзя просто провести одну ночь – одну ночь, которая действительно была, – громко сказала я, подавляя его протест, – и ожидать, что я перестрою всю свою жизнь… полностью разорву ее на части и соберу заново вот так просто, – я щелкнула пальцами. – Мне нужно время. У меня есть обязательства… давление…

– У тебя есть давление? – Кори горько рассмеялся. – Принцесса, ты бы не узнала давления, даже если бы оно укусило тебя за твою изнеженную задницу.

– Это не ты, – твердила я, обхватив себя руками и качая головой. – Ты обижен и зол, и я не виню тебя, но…

– Нет, я не обижен и не зол, – сказал Кори, и гнев покинул его прямо у меня на глазах. – Я гребаный идиот, вот кто я такой. И у меня просто… нет слов. Я ничего не чувствую, с меня хватит.

Я наблюдала за тем, как он снял ключ со своей связки и положил его на низкий журнальный столик. Ключ от дома. Он направился к входной двери, перекинув сумку через плечо.

– А как же проверка? – прошептала я. – Что мне им сказать?

– О, я бы не беспокоился об этом, – сказал он в ужасной, нехарактерной ему язвительной манере. – Я уверен, ты что-нибудь придумаешь.

Глава 37

Алекс

Так же как и у Кори, у меня не было слов, но я дождалась инспектора из органов опеки и, как положено, провела экскурсию. Но без Кори, который должен был подписать документы, отчет был практически спорным.

Инспектор – женщина средних лет – была вежлива, но даже не попыталась скрыть разочарование.

– Вы не представляете, сколько таких проверок я провожу, – она покачала головой, осматривая комнату, которую мы с Кори обставили для Кэлли. – Это очень плохо. Такая красивая комната для малышки.

После я уже не могла оставаться в этом коттедже. Я схватила сумочку и ключи и поехала к дому своих родителей в Беверли-Хиллз. Уже находясь на их длинной округлой подъездной дорожке, я написала Антуанетте, что не приду на обед в «Бельведер».

От ответа, который я получила, у меня кровь в жилах застыла.