Маленькие милости

– Господи, Мэри Пэт… – Кен-Фен подходит к ней, берет под локоть. – Присядь-ка.

И пускай он не рад ее видеть, пускай по-прежнему злится (если это злость, а не что-то похлеще), пускай их последний разговор прошел на повышенных тонах – в минуту нужды он все равно будет рядом. Кенни – это скала, всегда таким был. Первый приходит на выручку, последний просит о помощи.

Он подводит ее к столу и пододвигает стул. Она беспомощно опускается на него. Глаза наполняются слезами. Страх, который Мэри Пэт затолкала глубоко внутрь, прорывается наружу коротким всхлипом. Кен берет другой стул и садится напротив.

Несколько секунд она переводит дух, а потом начинает говорить – слова будто извергаются из нее нескончаемым потоком:

– Что со мной, Кенни? Я не видела ее всего два дня, а уже предчувствую самое страшное. Такого не было даже в тот год, пока Ноэл был во Вьетнаме, даже когда Дюки, земля ему пухом, ушел из дома и не вернулся. Будто бы мы с ней до сих пор единое целое, понимаешь? Крупинка ее осталась во мне, преобразилась и… как бы… срослась со мной, что ли. Стала частью моего тела, вместе с кровью и прочими органами, без которых нельзя, понимаешь? Она всегда была там, внутри, но… но… но теперь, впервые с тех пор как она появилась на свет, я ее не чувствую. – Мэри Пэт бьет себя в грудь, чуть сильнее, чем рассчитывала. – Ее там больше нет.

Кен-Фен достает откуда-то бумажные платочки, протягивает ей. Она утирает лицо и с удивлением видит, что платочки насквозь мокрые. Кенни забирает у нее хлюпающий комок, дает пару свежих платочков, потом еще, пока она наконец не вытирает слезы насухо и не прочищает нос.

– Значит, ты тоже ее не видел… Может, слышал чего? – спрашивает Мэри Пэт.

– Нет. – Взгляд у него сочувственно-печальный.

– Если б она угодила в передрягу и хотела бы скрыть это от меня, то наверняка связалась бы с тобой.

– Наверное.

– Она тебя любит.

– Знаю.

– У нее ведь есть твой номер?

– Ага.

Это немного ранит. У дочки есть его номер, а у самой Мэри Пэт нет.

– Так, ладно, – говорит Кенни. – А теперь давай все с самого начала и по порядку.

Рассказ занимает минут пять.

– Подытожим… – произносит он тем самым взвешенным голосом, каким иногда объяснял ей непонятные ситуации в американском футболе или в последние годы их брака толковал смысл того или иного изречения. – Она тусуется с друзьями в парке до полуночи. Потом еще сорок пять минут проводит на пляже. Потом уходит домой. Это с их слов.

– Да, именно так они все и говорят, – подтверждает Мэри Пэт.

– По-моему, чушь собачья.