– Из-за лица? Груди?.. Что там еще?
– Из-за моей ненависти, – говорит Мэри Пэт и закуривает.
– Не понимаю.
– Я тоже. – Мэри Пэт выдыхает длинную струю дыма. – Но именно так он сказал, когда уходил. «Я стыжусь твоей ненависти» – слово в слово.
Донна хмыкает:
– Снобизм какой-то.
– Не без того.
– Ну и хрен бы с ним. Как будто он всех и вся любит… Святоша паршивый.
– Именно.
– Радоваться надо, что он свалил.
– Ну…
– Нет, скажешь?
– А чего радоваться? Мне, блин, сорок два, и я одинока.
– Ничего, еще найдешь себе кого-нибудь.
– Мне тот нравился.
– Найдешь получше.
Мэри Пэт неуверенно поводит плечом.
– Я тебе говорю.
– Более подходящего – может быть, но точно не лучше.
Повисает недолгая тишина. Дом кажется чересчур большим и холодным – даже в разгар жары, – и Мэри Пэт не верится, чтобы здесь гнездилась радость. Переступая порог, она завидовала Донне, но теперь сомневалась, что будет чувствовать то же, уходя.