Незаконный наследник: Вспомнить, кем был. Стать собой. Остаться собой

Перебрав почти все браслеты, я нехотя признал, что делаю что-то не так.

– Наверное, нужно кровь использовать, но безликие запретили мне баловаться кровью, тогда что со всем этим делать? – проговорил я вполголоса и надел последний браслет, связанный с огнем.

Сначала ничего не происходило, так же, как и в предыдущие разы. Но, когда я уже потянулся, чтобы снять артефакт и спрятать шкатулку во внутренний карман куртке, как браслет на моей руке вспыхнул ярким золотистым пламенем и принялся, прожигая кожу, уходить вглубь тела. От боли, такой острой, которой я еще никогда в жизни не испытывал, потемнело в глазах, и я упал на пол, глухо застонав. А браслет продолжал проникать в мою плоть, и я чувствовал всем своим естеством, как от него начинают тянуться вглубь тонкие огненные нити – нити дара, которого никогда в этом теле не было, который был ему чужд. Для меня прошли годы, века этой чудовищной пытки. Но на самом деле все закончилось через минуту. Боль схлынула, и я некоторое время лежал неподвижно, скорчившись в позе эмбриона.

Еще через минуту я отскреб себя от камней пола и сел, поднимая шкатулку. Ну что же, за каждую глупость надо платить, и я пока не знаю, как аукнется мне этот эксперимент. Я уже хотел было снять браслет, но тут увидел, что его нет. Вместо браслета по моей руке, от запястья до локтя взметнулись языки пламени, в виде довольно красивой татуировки.

– Все демоны бездны, – простонал я, одергивая рукав, и, убрав шкатулку во внутренний карман, наглухо застегнул куртку. Объяснять Марго, откуда у меня взялась новенькая все еще продолжающая гореть татуировка, у меня не был ни сил, ни желания. Ну не рэйф же мне ее набил на прощанье, в конце концов.

Подниматься с пола не хотелось. Я чувствовал, как в моем теле устраиваются нити нового дара, и это было отнюдь не приятное чувство. Хотелось залезть под холодный душ, чтобы хоть маленько остудить разгоряченную плоть.

К тому же болела голова. Протянув руку, я нащупал шишку между лбом и виском, а, поднеся руку к глазам, увидел, что она в крови. неплохо я о камни приложился, когда падал.

– Керн, держись, я уже бегу! – в поминальную комнату ворвалась Марго с каким-то артефактом наперевес. Увидев, что я сижу возле воняющей кучи того, что осталось от рэйфа, она опустила руки. – Полагаю, ты объяснишь мне, как справился?

– Конечно, – я с трудом поднялся на ноги, помогая себе руками, только сейчас осознав, что свет в этих темных помещениях идет от светляка, который Марго сотворила, еще когда мы только зашли внутрь. Да второй светляк, выбравшись из усыпальницы, кружил над первым, создавая дополнительное освещение.

– Керн, ты ранен, – в ее тихом голосе появились тревожные нотки.

– Ерунда, царапина, – отмахнувшись от ее переживаний, я подошел к сундуку и рывком открыл крышку. Полюбовавшись монетами, повернулся к Ведьме. – Сначала мы должны решить, что со всем этим делать, а все остальное потом.

Глава 17

– Господи, да скажите же мне, что с ним? – голос матери прозвучал как сквозь вату. Все тело пылало, мозги грозились расплавиться и через уши вылиться на подушку, а вода ни в виде компрессов, ни в виде холодной ванны облегчения не приносила.

– Я не знаю. – Голос целителя выражал озабоченность. – Я никогда с таким не встречался. Но я могу сказать с полной уверенностью – это не болезнь, поэтому моя помощь будет здесь бесполезна. Да я вообще не помню, чтобы какой-то дар проявился так поздно, спустя столько времени после возвращения из места силы.

– Я видел отчет проводника, – голос деда то приближался, то удалялся, а я не мог открыть глаза, которые горели под пылающими веками. – Она отметила, что на последнем испытании произошло нечто странное, чему она не может дать объяснения. И что в ауре Кости появились отголоски дара, не поддающегося идентификации. Я тогда подумал, что она говорит про дар, влияющий на время. Его часто плохо идентифицируют, слишком невнятные параметры. Но это вполне мог оказаться и огонь, не имеющий четких идентификационных признаков.

– Папа, ни одно проявление дара не ведет себя вот так, посмотрите, он же просто горит, как в огне.

Я почувствовал, как мать положила мне руку на лоб. Она была восхитительно прохладна и приносила облегчение.

– Я не знаю, Маша, что я могу тебе сказать? Я же не безликий, в конце концов. – Кровать прогнулась под весом тела, и моей руки коснулась жесткая рука деда. – То, что с ним происходит – это ненормально, но, когда дело касается магии, все не обладает особым смыслом. Будем надеяться, что скоро дар займет свое место, и Костя поправится, иначе он просто погибнет в этом огне.

Сознание уплывало, и вот я вновь стою посреди второй жертвенной комнаты древней гробницы, в компании чертовски сексуальной женщины, которая с деловитым видом открыла сундук.

– Ну, что я могу сказать, этот сундук лучше вынести отсюда и отдать властям, за награду, естественно. – Марго захлопнула крышку. – Мой отец старый нумизмат, и это, к твоему сведению, не изощренное ругательство, а милое хобби. Он помешан на всех этих монетах и всегда говорил, что найденное лучше отдать, потому что их будет сложно сбыть, а в виде переплавленного золота эти милые штучки потеряют свою изначальную стоимость, оставив лишь мизерную часть, гораздо меньшую, чем мы получим, когда клад оценят и переведут нам на счета наши законные двадцать процентов от полной стоимости.