— Да.
— Точно?
— Гарантирую.
— Я рад. Я безумно тебе рад. Я бы тебя сейчас… — сделал паузу и добавил жутко спокойно, но так, что меня пробрало до самой последней клеточки. — Ни кусочка бы от тебя не оставил.
Я знала это его коронное выражение. Когда на подъеме он резко мог оборвать себя и закрыть, сделаться холодным, спокойным, почти равнодушным, потому что решил что-то для себя и будет действовать согласно изобретенному плану.
Что ему на это ответить?
Мне хотелось бежать обратно в отель, закрыться в номере и перезвонить ему со своего телефона и… просто отдаться на власть его голоса. А голосом он заставлял меня чувствовать такое, ох… Такое и в порно показывать постеснялись бы!
— Когда ты приедешь… — улыбнулся.
Я слышала его улыбку так, словно он мне на ушко шепнул о сладких непристойностях, зарождая внутри щемящее ощущение. Чуть слезу не пустила… Размякла в разлуке, соскучилась невыносимо…
Зато как воинственно уезжала! Ох, как была настроена.
Но вот она я, полная тоски, чувств. Внутри океан бурлил и вот-вот был готов выплеснуться и залить меня.
— Я тоже по тебе скучаю, — решила сознаться.
— Ты уверена, что тебе стоит находиться в этом ресторане?
— Уверена, что стоит. Мы на прогулке с твоей мамой. Она славная.
Мама Громова так тепло и довольно улыбнулась, я даже начала подозревать, а действительно ли она совсем ничего по-русски не понимает или только делает вид?
И, главное, по ее глазам ничего не различить!
Ох уж эти загадочные восточные глаза…
Я написала Громову. Но он ответил только на следующее утро.
“Прости, я отрубился. Прямо на работе… Созвонимся?”
Я бы с радостью. Но только, кажется, посиделки в ресторане вышли мне боком. Не стоило мне брать утку средней прожарки, ох, не стоило… Надо было полную заказывать.