— На железном, — не отступал Громов.
— Вот только я… решила уволиться. УВОЛИТЬСЯ! Все, чао! — махнула ручкой.
Громов схватил меня за запястье, шагнув ближе.
— Ты никуда не уйдешь. Поняла? Я тебя на работу принял, и уволиться ты сможешь только после того, как Я… отпущу. А я тебя не отпускал! Собственно говоря, я даже не видел твоего заявления на увольнение. И, даже если бы видел, то хер бы я его подписал!
Я тряхнула рукой, Громов медленно разжал пальцы. На запястье остался багровый след.
— Подпишите. Не имеете права не подписать!
— Не под-пи-шу!
Громов чиркнул взглядом с головы до ног, ноздри его носа возмущенно затрепетали.
Что, недоволен моим прикидом? Вот хрен тебе! Ни за что больше не наряжусь в дебильный черный балахон до самых пят!
Глаза босса потемнели, губы едва шевельнулись, выдав звук, больше похожий на шипение:
— Ты принадлежишь мне!
Внутри заклокотало возмущение.
— Я не ваша собственность!
Воздух между нами был готов взорваться так, будто был бензином, к которому поднесли зажженную спичку.
Внезапно в разговор вмешался третий.
Дубинин оттеснил Громова, который стоял слишком близко.
— Разумеется, Виолочка, ты не собственность. Свободная страна, свободные нравы. Хочешь уволиться — увольняйся, — закивал Ростислав, улыбнувшись как ленивый и сытый кот, который собой на все сто доволен. — Мало ли других мест работы для таких прекрасных специалистов. Уверен, тебя оторвут с руками, ногами и прочими частями тела…
Дубинин маслянисто прошелся взглядом по моей фигуре.
Знаю, что я рослая и параметры у меня не типично модельные, но фигура у меня песочные часы, бедра и грудь — округлые, и многим мужчинам это нравятся.
Мужчина, не мальчишкам, которые пускают слюнки на спичек!