Он поманил её рукой, она попятилась от него.
– Пошла прочь, старуха. Видишь, ты пугаешь господицу! – рассердился Инглайв.
Трещал костёр. Сверкали топоры в руках скренорцев, отражая пламя. И вокруг лежали мёртвые. Рослые, крепкие. Велга встречалась с ними не раз в последние дни. Они были весёлые, улыбчивые, любовались невестой своего господина. Они должны были отвезти её на север. И теперь они были мертвы.
Велга крутила головой. Слева чародей. Справа скренорец. И везде смерть.
– Велга, – позвал вкрадчиво Инглайв. – Иди ко мне.
Грач упрямо молчал. Голос выдал бы его, и потому он манил рукой. Слишком смуглой и крупной для старушки.
– Эй, – один из скренорцев обошёл Велгу и направился к чародею. – Ты! Лицо смотреть.
Грач попятился, скренорец схватил его за платок.
– Лицо!
И чародей выкинул руку, с пальцев сорвались искры, полетели прямо в лицо скринорца. Он закричал, уронил топор, закрываясь руками.
– Хи-ить![1]
Грач скинул платок. Он остался в платье нянюшки, закрутился на месте. И искры – золотые искры заклятий полетели с его пальцев.
Велга пригнулась, завизжала. И слышно стало, как в доме поднялся крик.
Она упала на землю. А над её головой засверкал огонь и полетели искры.
– Стой, сука!
Велгу схватили за ворот и, точно кутёнка, протащили мимо костра. Она визжала, вырывалась, но в чужих руках казалась лёгкой, как пушинка. Её встряхнули, вздёрнули вверх.
– Чародей! – закричал Инглайв. – Я перережу ей горло! Слышишь?
Грач взъерошенный, в огромных одеждах нянюшки, в пёстром платке, оскалился. И пламя костра придало его лицу ещё больше уродства. Глаза горели золотом. Бес. Бес.
Велга завыла от ужаса, и Инглайв ударил её по губам.
– Заткнись, сука, – прошипел он, снова встряхивая её за шиворот, приставил нож к её горлу. – А ты, чародей, вали отсюда. Не знаю, что ты на хрен задумал, но лучше не связывайся со мной.