Каисса

– Я – полицейский! Это мой долг! – ответил Богдан и ринулся в огонь.

Внутри все полыхало, дым застилал глаза.

Посередине лавки лежал догорающий круглый стол, на него наискосок навалилась сломанная пополам тлеющая балка с какими-то рунами. На полу лежали два тела – парень лет тридцати в черной рубашке и брюках, очевидно, медиум, и какой-то пузатый мужик. Нога медиума была зажата балкой. Богдан рывком сдернул с себя рубашку, оторвав несколько пуговиц, зубами намотал ее на руку и ухватил с полки длинную каменную статуэтку в форме языческого истукана. Подбежав к чадящей балке, он подсунул истукана под нее как рычаг и что есть силы надавил подошвой прямо в лицо божка. Балка поддалась, обсыпав все вокруг пеплом и искрами. Теперь можно было вытащить лежащего без сознания медиума – Богдан скинул свою намотку, что есть силы дернул рукой за ворот рубашки и волоком потащил тело к двери.

На улице стало в два раза больше зевак. Все снимали, ни один из них не пытался ничего сделать, ни один не звонил в службу спасения. Вдалеке послышались сирены пожарных машин. Значит, дроны уже дали сигнал тревоги, ведь не прошло и нескольких минут, как пожар начался. Богдан изловчился и, взвалив медиума на плечо, отнес его к ближайшей скамейке.

– Кто-нибудь, сделайте искусственное дыхание! Расстегните рубашку! Нашатырь! – скомандовал Богдан толпе. Закашлялся. И ринулся обратно. Но как только он добежал до двери, вся постройка с треском сложилась внутрь, последний раз полыхнув мощным пламенем.

– Ох и жирный шашлык из того чувака, должно быть, вышел! Шашлык из сала! – послышался смех двойника.

Богдан вытер лицо. Вернулся к скамейке. Толпа, разложив телефоны по карманам, рассасывалась. Никто не подошел к лежащему парню.

Богдан силился вспомнить все, чему его учили на курсах первой медицинской помощи в академии МВД. Он прощупал пульс на сонной артерии медиума. Пульса не было. Дыхания тоже не было. Тогда Богдан сильно врезал кулаком по грудине, затем начал энергично нажимать на нее. Двойник подошел и начал напевать «Stayin’ alive», задавая темп. Рука ужасно устала.

Приехали пожарные. Огонь перекинулся на само здание. Они приступили к тушению.

Пульс медиума начал прощупываться, но дыхания еще не было. Богдан культей зафиксировал подбородок в поднятом положении, зажал нос реанимируемого и начал делать искусственное дыхание.

– Фу! Ну ты и пидор. Ты хоть без языка-то? – воскликнул двойник.

Через пару минут медиум задышал. Богдан расстегнул на нем рубашку – наверное, это нужно было сделать в самом начале – и увидел на груди несколько татуировок: надписи «do not intubate», «penicillin allergy», «A(II)Rh+», а еще страшное демоническое лицо. Последнее было стилизовано под японскую маску Хання, красного цвета, с густой черной копной волос. Из-под маски и из огромного зубастого рта вылезали кисти рук с черными когтями. В одной из них была зажата дымящаяся сигарета, в другой – игральные кости, в третьей – чашка кофе. На очередной вытатуированной руке, сжимающей перьевую ручку, красовалась татуировка с инициалами «E. U.».

Раздался вой сирен с Чайковского. Вдалеке на пешеходную улицу медленно заползала карета скорой, разгоняя прохожих кряканьем служебного гудка.

– Надо валить! – сказал двойник.

– Зачем?

– Затем, что сейчас еще полиция приедет. А в первый же день вернуться в общину в буханке – это не благословляется, как говорит твой поп. Да и вдруг нас вообще загребут…

– Но я не закончил с ним!

– Быстро взваливай его на себя – и вон иди в подворотню! Мне кажется, это и есть наш демон!

– С чего ты взял?

– Ничего-ничего не понимаешь, да? Татуировка с демоном! И только что он был в столбе пламени!