Как ты умрешь

Проблема в том, что успех не был наркотиком, приобретаемым легко и задешево. Нельзя вот так подойти к парню в укромном уголке, вынуть двадцать баксов и спросить, не найдется ли у него сколько-нибудь триумфа и славы.

Ради него ей приходилось идти нелегким, тернистым путем. Рикки несколько раз пыталась написать убийце в надежде, что он отзовется, но имейл четыре раза подряд отлетал обратно ввиду несуществующего адреса доставки. Она нещадно атаковала всех своих знакомых в полиции, но большинству сказать ей было нечего, а те, кто что-то знал, молчали. Тогда Рикки взялась писать продолжение о семье Тамэй и добилась умеренного успеха: ее процитировали два средней руки новостных интернет-сайта. Но это было вовсе не то ощущение чистого триумфа, которое она испытывала еще не так давно. Нужно было сделать что-то получше. Заковыристей.

Рикки явилась на похороны Скайлер Гейнс. Еще месяц назад она ни за что на это не пошла бы. Журналюги, стаей гиен преследующие скорбящих родителей и вдов, отказывая им в праве на уединение в скорби, всегда вызывали у нее презрение. Но это было до того, как она подсела на свой наркотик. Теперь ей нужен был сюжет. А еще лучше — бомба. И если для этого нужно вторгнуться в частную жизнь скорбящей семьи, то за чем дело стало?

Это было действительно душераздирающе. Мать Скайлер была полностью раздавлена и лишь смотрела на гроб дочери полным пустоты взглядом, совершенно не реагируя на соболезнования окружающих. Отец, как мог, крепился, но внезапно под сводами церкви раздались его громкие безудержные рыдания.

Рикки усердно пыталась сформатировать то, что видела, в драматические, эмоционально окрашенные предложения. «Скайлер Гейнс вырвали из объятий ее любящей семьи…» Нет. Куры навевали мысли о цыплятах. «Вестник Смерти вновь нанес удар, похитив Скайлер у ее любящих…» — ой, детский сад, штаны на лямках. Здесь нужна настоящая страсть.

Надо, наверное, сделать акцент на личное. «Наблюдая за плачущими родителями Скайлер, я не могла не задаться вопросом…» А вот это неплохо. Каким, интересно, вопросом, ты не могла не задаться? Людской бренности? Может, материнства? Задел определенно есть, надо просто продолжать копание в том же духе.

Рядом с Рикки сидела женщина и плакала, то и дело вытирая нос скомканной бумажной салфеткой.

— Очень сочувствую вам в связи с утратой, — сказала ей вполголоса Рикки.

— Спасибо, — дрожащим от слез голосом отозвалась она.

— Вы родственница? — спросила Рикки.

— Нет, просто подруга, — ответила женщина. — Мы с ней были очень близки.

— Кто бы сомневался, — рассеянно вздохнула Рикки, думая, как поэтичней описать все эти цветы у гроба.

— Он ведь и меня собирался убить, — выговорила женщина.

— Простите, что? — Рикки изумленно обернулась к ней.

— Этот убийца. Он послал мне сообщение.

Рикки думала прервать диалог с этой умалишенной или просто изголодавшейся по вниманию, но тут женщина вынула телефон и показала Рикки картинку. При виде веревки с петлей журналистка оторопело моргнула. Фото смотрелось определенно зловеще.

— Он выслал это мне буквально за несколько минут до того, как убить бедняжку Скайлер, — шмыгнув носом, сказала женщина. — Думаю, следующей у него должна была быть я. Но тут нагрянула полиция…

— Да вы что! — Сердце у Рикки начало разгон по вертикальной стене. — А расскажите-ка мне об этом…

* * *

Все знали, что нельзя терять ни минуты. Время между убийствами неуклонно сокращалось. Между двумя последними зазор составил две недели. А значит, дней десять — и убийца может нанести новый удар.

Капитан Бейли разбудил своим звонком Танессу. Пробуждение через несколько часов после ночной смены — само по себе кошмар. А когда выяснилось, что ее желает видеть шеф полиции Догерти, так ей и вовсе поплохело. Но оказалось, что шеф не намерена трепать ее за ухо за какие-то провинности. Ляп с воришкой пончиков тоже оказался ни при чем. Шеф просто хотела спросить, согласна ли Танесса стать приманкой для смертельно опасного серийного убийцы.