Лунное стекло

– Тьфу на вас, – огрызнулся Ри, высыпая картошку в раковину. – Я почищу… Берта, скажи, у тебя какие-то новые мысли на этот счет появились?

– Про картошку или про Логос? – уточнила Берта. Снова села за стол, отпила остывший чай из прозрачной стеклянной кружки.

– Про Логос.

– Гений, ты не читал Андреева? Это одна из картин системы мира, она встречается в Русском Сонме. Картина искаженная, но некоторая доля достоверности в ней присутствует. С математикой, конечно, у Андреева дела были плохи, но часть явлений он сумел распознать и трактовать и дал им названия – Логос, в частности. «Роза мира» интересна, прежде всего, тем, что создал ее человек, который ни о Контроле, ни о том, как на самом деле устроен доступный нам для восприятия мир, не имел представления. Дошел до всего своим умом…

– Ты так говоришь, словно он один, – справедливо упрекнул Ит. – Ри, Андреевых было множество. Когда я писал «Обоснование», я нашел полторы сотни, причем не особенно искал, сами находились. То есть в каждом мире Сонма есть свой философ, который пишет одну и ту же работу… немного по-разному, но по сути – одну и ту же. Бесчисленное множество раз.

– Для меня он был один, – возразила Берта. – Он был один, и жил он на Терре-ноль, и его «Роза мира» попала мне в руки еще лет в двадцать, в самиздатовском варианте, а сам он к тому моменту уже давно умер. Кстати, на идею гексов меня отчасти натолкнула именно она…

– Хорошо, пусть это будут проекции философа с Терры-ноль, – согласился Кир.

– Интересно, сколько существует проекционных Берт? – засмеялся Ри.

– Не надо нам проекционных Берт, нам этой хватит за глаза, – Скрипач хмыкнул. – Мы сейчас доразмышляемся, народ…

– Да мы уже, – констатировал Ит из коридора. – Так, теперь по делу. В «Вереск» за вещами завтра смотаемся или послезавтра?

– А когда приходят монтажники? – Ри взялся за следующую картофелину.

– Если я правильно понял, то дней через пять, – Фэб потер висок пальцем.

– Трение головы пальцем память не улучшает, – сообщил Скрипач. – Гений, уйди от раковины. Уйди. Я сам почищу. Нет, вы видели, как он чистит? У него кожура получается толщиной в подметку!.. Ри, отвали, сказал, я сам все сделаю!

* * *

Утром следующего дня поехали в госпиталь – в последний раз. Проход в темпоральную капсулу теперь мог открыть Ри, подведя к ней «Ветер», Илья дал ему приоритет. Ри, встретив Джессику и сына, отправился вместе с ними на залив («Ветер» сейчас висел в невидимом режиме над городским пляжем), а Берта, Кир, Фэб, Скрипач и Ит сели в машину и поехали к «Вереску» своим ходом. Необходимости в этом не было никакой, но Ри понял, что им хочется побыть вместе лишний раз, и спорить с Бертой и ребятами не стал – пусть делают, что хотят.

День выдался тихий и не холодный – обычный серый февральский день; низкое небо, слабый снег, безветрие. За руль в этот раз посадили Фэба, который водил очень аккуратно и осторожно, а машину перед поездкой освободили по максимуму, потому что предстояло вывезти из госпиталя все свои пожитки.

– Грустно как-то. – Скрипач, сидевший на заднем сиденье у окна, рисовал на стекле пальцем какие-то непонятные символы. – Только сейчас понял, что, оказывается, привык, и сильно. Озеро красивое такое, лес…

– Ага, – поддержал его Ит. – Умом понимаю, что каторга, а подсознание говорит совсем другое.

– Это становление, – подсказал Фэб. – Это правильно.

– В смысле – становление? – не понял Кир.

– В смысле – там, в «Вереске», получилось для себя понять что-то важное. Так?