Только мы

— Простите, но я в этом участвовать не намерен.

— Почему? — удивился Халед.

— Мне не улыбается судьба покойного принца Фейсала, — спокойно ответил Лорино.

— Покойного?! — едва не подпрыгнул координатор.

— Да, информация поступила от нашего агента в СА около двадцати минут назад, — с интересом глядя на него, сообщил аналитик. — Мы просто не успели вам сообщить.

— Что же с ним случилось? При его-то охране!

— Он сгнил заживо буквально за сутки. И, поверьте, очень сильно мучился. Врачи сумели только определить взрывообразно развивающуюся проказу. Причем ни один другой человек не заразился!

— Но причем здесь болезнь принца? — растерялся Халед. — Подхватил где-то редкую инфекцию, бывает.

— А то, что это болезнь начала развиваться сразу после ликвидации ясноглазых. — Взгляд аналитика стал жестким. — Вы верите в такие совпадения? Я — нет. Мы уже сталкивались с невероятными с практической точки зрения вещами, поэтому я настоятельно рекомендую не делать резких движений по отношению к ясноглазым. Слишком опасно.

— Возможно… — прикусил губу координатор. — Жаль, план был неплох.

— Хочу дополнить, — усмехнулся Лорино. — Тем или иным образом погибли все, имевшие отношение к вышеупомянутой ликвидации. Понимаете? Ни один человек не уцелел! Ни один! Выжившего чудом во время бури подполковника сразу после выхода из бункера укусила змея. Спасти не успели. Это статистически невозможно, однако это так. Мне других доказательств не нужно.

— Мне, пожалуй, тоже, — хмуро согласился Халед.

— Вспомните также, прошу вас, предупреждение кардинала Джинелли, — добавил аналитик. — Я внимательно изучил протокол вашего разговора в Ватикане. Скажу сразу — Церковь очень обеспокоена, более того, понтифик в панике. И игнорировать это я бы не стал.

— Вынужден согласиться, — с досадой процедил координатор. — Мне тоже не хочется повторить судьбу принца.

— Никому в здравом уме этого не захочется, — поежился Лорино. — Но я хотел бы вернуться к разговору с кардиналом и понтификом. Джинелли сказал, что Солнцефф может являться стержнем всего построения.

— Что вы подразумеваете под «построением»? — с недоумением поинтересовался Халед. — Подробнее, пожалуйста.

— Понимаете, ключей и замков скорее всего четырнадцать, — задумчиво объяснил аналитик. — Иначе говоря, семь пар, поскольку печатей тоже семь. А возможно, шесть пар и один человек-ключ, для которого замком являются все остальные. Почему-то последняя модель кажется мне наиболее достоверной, она математически непротиворечива. Смотрите, — он набросал что-то на листке бумаге, вырванном из своего блокнота. — Два противостоящих друг другу взаимосвязанных шестиугольника с точкой совмещения между ними. Иначе говоря, две примыкающих вершинами друг к другу шестиугольные пирамиды. И если Солнцефф — центральная точка, то предсказать, что произойдет в результате ее изъятия, я не возьмусь. Пока недостаточно информации. К тому же, это — всего лишь умозрительная модель. Не имею понятия, что она значит на практике. Уверен только, что крайне важна.

— Это, конечно, очень интересно, но ничего нам не дает, — разъяренно потер лоб ладонью координатор. — Какие практические действия вы могли бы порекомендовать?

— Нам необходимо понять, чего добиваются ключи, замки и ясноглазые. Они связаны. А значит, нужно любой ценой выйти на контакт с любым из них и попытаться выяснить. С ясноглазыми говорить смысла нет — их буддистские коаны понять практически невозможно. Зато остальные могут хоть что-то разъяснить в происходящем. Иначе мы так и будем блуждать в потемках.

— Я думал об этом относительно Солнцеффа, но вы сами не одобрили мой план заставить его пойти на контакт, — тяжело уронил Халед. — Как еще можно его заинтересовать?