Поцелуй шелки

Мистер Таттл, похоже, думает о том же, но по другим причинам. Уголки его глаз опускаются, хотя улыбка все еще остается на губах.

– Пыльный театр – не место для принцессы. Ей также негоже быть коллекционером найденных сокровищ.

Я приподнимаю уголок губ в ухмылке.

– Я думала, что быть членом королевской семьи означает делать все, что захочу.

– Но это действительно то, чем ты хочешь заниматься?

Выражение моего лица меняется. У меня нет ответа на его вопрос, потому что я еще не загадывала так далеко. Я только начала понимать, что значит свобода. Я заставляю себя улыбнуться в ответ.

– Мне пора присоединиться к Наде и Подаксису. – Я ласково сжимаю плечо старика, а затем направляюсь в раздевалку.

Открыв дверь, я сначала никого не вижу за рядами вешалок с одеждой, но через несколько мгновений замечаю их, стоящих спиной ко мне. Подаксис цепляется за верхнюю перекладину одной из вешалок, в то время как Надя достает жилет и брюки в серую клетку. Я в замешательстве, почему Надя выбрала для меня мужской наряд, когда раньше настаивала на туалетах изысканной леди. И тут до меня доходит. Я вижу правду в кивке Подаксиса, в ярком сиянии, исходящем от его розовых, синих, красных и зеленых светящихся грибов.

Подаксис не светится, когда смущен.

Он светится, когда влюблен.

И костюм, который держит Надя, предназначен не мне, а ему.

Мои глаза щиплет от внезапно подступивших слез, и я чувствую, как мое сердце раскалывается надвое. Не из-за ревности, а из-за самой странной, самой счастливой печали, которую мне никогда раньше не доводилось испытывать.

Несмотря на все мои поддразнивания, Подаксис – мой лучший друг, мой приемный брат, который дорог мне больше, чем кто-либо другой. И он по-настоящему и глубоко влюблен.

Знает ли Надя? Должно быть, он попросил ее сшить для него одежду, но знает ли она почему? Понимает ли она, что это значит? Мой друг никогда не принимал благую форму, но раз уж попросил одежду, значит, хочет попробовать. Он хочет стать благим… ради нее.

И будь я проклята, если происходящее не вызывает у меня желания разрыдаться от счастья, как полнейшая идиотка.

Теперь у меня появилась еще одна причина преуспеть в своей миссии. Если потерплю неудачу и умру от проклятия Нимуэ, сердце Подаксиса разобьется. Боюсь, что тогда у него не останется любви, чтобы поделиться ею с Надей. А если я сдамся и присоединюсь к мерзким Сестрам Черного Угря, он последует за мной. Я знаю это наверняка. Получается, у меня остается только один вариант.

Выполнение задания, что дала мне морская ведьма. Свобода.

Убийство Дориана.

– Готова увидеть свою новую одежду? – спрашивает Надя.

Я несколько раз моргаю, осознавая, что все еще стою у двери. Подаксиса нигде не видно, но я почти уверена, что занавеска в раздевалке колышется. Мой друг пытается измениться прямо сейчас? Эта мысль кажется мне слишком волнующей – или, может быть, пугающей, – чтобы вынести ее. Я проглатываю свое любопытство и, подходя к Наде, стараюсь не выдавать своих эмоций. Я никогда не любила обниматься, но каждая моя клеточка хочет прижать эту девушку к себе, чтобы сказать ей, как я счастлива за нее. А после пригрозить притащить сюда Фрэнни Делафонт, которая поставит ей синяк под глазом, если она когда-нибудь посмеет разбить сердце моего друга. Вместо этого я довольствуюсь кривой улыбкой и скрещенными на груди руками.