«В конце концов, по документам это действительно мое здание».
Голос изнутри был неумолим.
«Ну и черт с тобой! – рявкнула она голосу. – Заткнись!»
Голос не ответил, и Кира, пискнув карточкой, пошла по коридору. Она прижимала к себе коробку, будто та была спасательным кругом, а ей предстояло нырнуть за борт, в бушующее ночное море.
Кира очнулась от воспоминаний, все еще глядя на палец. Она сидела на веранде научного центра в шезлонге и смотрела на безмятежные поляны зеленой травы и синеющие каналы с водой внизу. Было самое начало июня, облака по небу бежали быстро и все еще дрожали от холодного дыхания только что закончившейся весны.
Ветер менялся, и Кира, ежась, натянула на плечи клетчатый плед. Облака загибались в плавное полукольцо у самого края неба, будто заглядывали за горизонт реальности, туда, где таилась недостижимая и абсолютная истина мира, которую Кира так силилась понять и осознать. Этот потусторонний мир лежал за пределами человеческого взгляда, и лишь облака, как проводники между реальностями, видели и ту и эту сторону, да еще «Капсула» иногда во время экспериментов на людях могла приоткрыть эту завесу – по крайней мере, так Кире казалось. Раньше добровольцев, готовых испробовать аппарат на себе, было очень мало – теперь же очередь, судя по электронной записи, растянулась на несколько месяцев вперед. Откуда такой наплыв, Кира не уточняла, но подозревала, что это тоже дело рук Соколова. В основном среди добровольцев значились хронические должники, которые по нескольку раз закладывали свои квартиры в обратную ипотеку в разных банках, или условно осужденные, желающие скостить срок, или студенты, у которых никогда не бывало денег, но оставалось достаточно смелости, а медстраховку обеспечивал сам центр.
Когда подопытные засыпали, Кира садилась в специальное кресло проводника и сама погружалась в некое подобие сна – пре-сон, как она его называла, нечто похожее на легкий наркоз, когда мозг достаточно инертен, чтобы впустить в него чужие сновидения, смешанные с генеративными объектами из «Капсулы». Она шла по зеленым лесам, школьным коридорам, площадям диковинных городов, похожих то на Милан, то на Барселону, то на Сингапур, спускалась в пропасти и висела на страховочных крюках, пытаясь разглядеть самые ценные «алмазы» – знаки из глубинных слоев психики, которые принадлежали чужому мозгу, куда она проникала раз за разом, встречая то болезненные воспоминания, которых хватало с избытком, то счастливые – их, как правило, было гораздо меньше. «Капсула» охотно подхватывала основную тему сна и генерировала правдоподобные ландшафты и окружение, стараясь сделать сон максимально реалистичным, – ведь во сне мы почти никогда не видим все детали, а чтобы подсознание «раскрылось», они обязательно нужны.
При необходимости нейронка добавляла деталей, чтобы спящий мозг ничего не заподозрил. В сложных случаях, наоборот, чуть размывала снореальность, смещая фокус внимания со странностей, и мозг и взгляд спящего послушно устремлялись туда, куда нужно было проводнику – то есть Кире. Ей нравилось «серфить» по снам, она находила в этом успокоение, которое иной раз получаешь, глядя на ровное пламя свечи или на тлеющий в глубине комнаты камин, – потому что все в этих снах по ту сторону – даже самые ужасные вещи, даже убийства и пытки – было предсказуемым. Понятным.
«Не таким, как в жизни».
Кира до боли сжала ручки шезлонга из дорогого, испещренного красивыми природными линиями лакированного дерева. Надо отдать должное людям Соколова – они постарались на славу. Каждая мелочь, начиная с натуральных каучуковых зубных щеток и белоснежных простыней в мини-отеле для сотрудников НИИ, заканчивая новыми, сияющими хромом и латунью инструментами в лабораториях, была сделана с таким педантичным вниманием, что хотелось остаться здесь очень надолго – или навсегда.
Ошалевшие сотрудники не скрывали своей радости. Бродя по коридорам, они восторгались простором и чистотой, дорогущей медицинской техникой, явно закупленной со знанием дела и после десятка консультаций с соответствующими специалистами; уютными кофе-пойнтами и пухлыми модерновыми креслами в каждом углу, где можно было присесть и перевести дух между делом. Это был самый настоящий дом, поэтому многие почти сразу перевезли сюда все свои вещи, и никаким калачом их нельзя было заманить обратно, в гулкое старое здание НИИ на Ленинском проспекте.
Кира с удивлением наблюдала, как Анжелика Ольгердовна, которая отвечала за электронный архив и никогда не носила ничего элегантнее серого рабочего халата, вдруг перекрасилась, стала завивать кудри и ходить на каблуках. Их администратор, отвечавший за закупки, дородный Степан Сергеевич, приосанился, купил шоколадный костюм и стал регулярно подстригать кустистые седые усы. Даже сам Стрелковский наконец преобразил остатки волос, вечно торчавших в разные стороны, в аккуратную стрижку и приобрел блестящий внедорожник, чтобы мотаться за город. Также он и еще несколько сотрудников разжились ботинками для гольфа и стали поигрывать в него на небольшом хорошо оборудованном поле, которое ловко умещалось между двух холмов рядом с черным входом в центр.
После переезда в НИИ все чаще стали заглядывать журналисты. Они толпились у забора, пытались запускать дроны с камерами, но охрана даже не разгоняла их, просто лениво поглядывала в их сторону и снова утыкалась в служебные гаджеты.
Кира долго не поддавалась всеобщей истерике, продолжая одеваться, как обычно, в джинсы и толстовки с кедами. В какой-то момент Стрелковский даже намекнул ей, что хорошо бы что-то с этим сделать, все-таки тут часто бывает пресса. Он даже сунул ей токен с деньгами, но она брезгливо поморщилась и не взяла его. Самой себе Кира платила сравнительно небольшую зарплату. «Художник должен быть голодным, – любила говаривать она под нос, когда в виртуальных магазинах заглядывалась на вечерние платья, которые ее странным образом манили. – Да и куда мне их носить, в самом деле». Однако ей пришлось все-таки купить туфли на небольшом каблуке, чтобы не выглядеть на фоне остальных совсем уж расхлябанно, – хотя бы для посещения головного офиса на пятом этаже, для менеджерской работы и всяких формальностей, которых появилось чересчур много, как только у «Капсулы» стали водиться деньги. В конце рабочего дня Кира с чистой совестью забрасывала туфли под стол, с наслаждением натягивала кеды и спускалась туда, где на сияющем подиуме стояла «Капсула», тихо шуршащая в наушники мелкими стеклышками, словно жалуясь на усталость после долгих часов экспериментов. Кира слушала этот белый шум, не засыпая, и в такие моменты острая, как коготки хищной птицы, мысль скреблась где-то в районе затылка.
Соколов не приходил.
Это было странно и пугало до чертиков, потому что Кира рассчитывала абсолютно на другое. Она ощерилась, как волчица, и готова была защищаться и отбивать его нападки. Девушка придумывала миллион едких ответов на любой грязный намек из тех, что Соколов исправно выдавал во время репетиций в ее голове, но правда была в том, что никакого Соколова она так пока и не видела.
Ни в старом НИИ, ни в клубе она не видела его настоящего лица.
Был ли это вообще он?..
А если не он, то кто?
ebooksa