-Роман идёт. Опять будет смотреть на тебя щенячьим взглядом. Сказала бы ты ему, что не можешь ответить на его чувства. Глядишь, нашел бы девку себе по душе. А не бегал бы, крадучись по ночам, к Ганке, а потом страдал бы от этого. Ганка баба хорошая, и к Роме всей душой, а он, дурак, не ценит. Все по тебе сохнет.
Не успела я ответить, как следует этому Амуру без лука в кошачьем обличье, как и в самом деле, в дверь постучали, и вошёл управляющий, присел на стул после моего приглашения. Обсудили хозяйственные дела, потом Роман, помолчав, спросил.
-Вы, Елизавета Ивановна, как дороги проходимые станут, в Москву собираетесь?
Я кивнула. - Да, на начало зимнего сезона надо съездить. Но до рождественского поста я обязательно вернусь.
Ещё немного помолчав, Роман неожиданно сказал.
-Батюшка мой писал, что хозяин его, Сергей Николаевич, уж полгода как со службы вернулся... вы к нему едете?
Я удивлённо выдернула брови.
-Какое это имеет значение? Тем более для вас? В делах своей семьи я как-нибудь разберусь сама!
Роман встал и понуро пошел к выходу. Ну вот, обидела хорошего человека! На душе у меня стало как-то нехорошо, и вновь вернулись тщательно прогоняемые мысли.
А если и правда, встретимся с мужем в Москве? Что тогда будет? Делать вид, что не знаем друг друга? А может, пора бы уж мне взять себя в руки и прекратить совать голову в песок, а посмотреть этой проблеме в глаза и как-то попробовать наладить отношения, не теряя самой себя? Да, надо ехать в Москву. С этими мыслями я с удвоенной силой взялась за работу, морозы могут подойти в ближайшие дни, и все дела должны быть устроены на время моего отсутствия.
Морозы грянули через неделю. Ночью подмораживало до минус пятнадцати, днём устойчиво держалось на минус восемь - десять. Застывшая волнами грязная дорога за неделю срочных сборов засыпалась снегом, разбилась, прикаталась и стала нормальной проезжей дорогой.
Собирались не только товары для поставки в Москву, но и я сама собиралась. Прошли те времена, когда я ездила в Москву с одним дорожным платьем и моими тёплыми колготками. Эх, колготки! Вздыхала я, занимаясь починкой данного туалета. Надо бы поспрашивать в Москве, может, есть там уже чулочно-носочное производство да предложить им совместный бизнес. От меня - образец, от них - все остальное. Как-то до сих пор этим вопросом я не проникалась, донашивала свое, да летом купила пару французских чулок, примерила и поняла, что носить их не сумею - эти подвязки чуть выше колена ещё надо уметь носить, а скользкий шелк тут же сползал с моей ноги. Хоть на "Момент" их приклеивай!
Поэтому, печально вздыхая и борясь с внутренней жабой, достала последнюю пару тонких колготок с лайкрой, горячо надеясь, что они выдержат сезон балов. Аналогичная беда была и с нижним бельем. Трикотажа не существовало еще в России, пришлось шить по своим старым из тонкого хлопка. Благо, обрезков разных кружев и ленточек у меня хватало. Семенишна, увидев мое рукоделие, покачала головой и сказала.
-Экое безобразие! Прямо срам какой, прости Господи! И чему только теперь приличных барышень в этих столицах учат! Сидели бы дома, куда как полезней было бы! Тьфу!
Семенишна до сих пор все мои странности и несоответствия этой эпохе списывала на неведомый ей, да и мне, если уж честно, институт в Петербурге.
В этот раз, ещё и упаковывались и мои наряды. Требовалось их много, практически на каждое мероприятия отдельный наряд. Для балов, для приемов, для прогулок, визитов, благотворительных мероприятий. Если шить все это, я разорюсь только на тряпках.
Но ныне я обзавелась личным "кутюрье". Пару лет назад у нас была проблема с одной из мастериц, Настей. Она неожиданно сказала, что не хочет работать в мастерской. Но недели через три, прибежала ко мне в слезах. Дашка, внучка Семенишны и дочь Никиты и Оксаны, таки устроила подлянку. Настя была уже просватана за красивого парня из зажиточной семьи, но родители там были жадноваты да прижимистые. Вот Настя и рвалась заработать как можно больше, чтобы понравиться семье жениха. А тут Дашка с предложением уйти из мастерской и работать на себя, а она, Дашка, сумеет продавать ее рукоделия в Курске, договорится с возчиками, которые ездят в город с товаром, и будет с ними ездить и продавать. Да того не учли коммерсантки, что я мастерицам платила исходя из московских цен, в Курске они в несколько раз ниже. Вот и не получила Настя и половины от прежнего.
Тем временем Дашка нашептала родне жениха, что Настя теперь совсем мало зарабатывает. Те всполошились и быстренько отказались от невыгодной невесты. Дарья же успела охмурить бывшего жениха Насти и довести его до венца. Жадная родня польстилась на то, что родители Дашки очень хорошо зарабатывают в имении и не оставят кровиночку своими заботами. Но родители, узнав обо всем, очень были рассержены. Выдав положенное приданное, неплохое весьма, кстати, в дальнейшем отказались от материального участия в молодой семье. Теперь Дашке приходилось несладко в новой семье. А Настя, тем не менее, не захотела рукодельничать, сказала, что ей всегда больше нравилось шить.
Вот так и появилась у меня портниха. Талант и вкус у девчонки был, а у меня сведения о нарядах моего мира. Вдвоем мы придумывали такие наряды! Причем совмещали красоту с функциональностью. Так, одно платье можно было надеть не менее трёх раз, и никто бы об этом не догадался. Менялись воротнички, жабо, галстуки, манжеты, в одном даже отстегивалась юбка. Добавлялись жакетики, горжетка - и получался новый наряд. Так что ехала я с разнообразными нарядами. Но вот шубка меня печалила. Хоть я и старалась носить ее редко и аккуратно, все равно срок её подходил к концу. Буду искать подходящие меха и сопутствующие материалы в Москве, а уж пошьем мы с Настей ее и здесь.
Последнее время меня стал беспокоить Фиодор. Нет, он был здоров, но вот что-то стал хандрить, даже драки с деревенскими котами его не вдохновляли. Говорил.
ebooksa