Я уже хотел сказать, что я могу дать больше. Но вспомнил, что большая часть моего золота спрятана на острове.
Мужик замахал дубинкой, а на ней ржавые гвозди, как редкие зубы у старого пса. Медленный, как черепаха в ледяной воде, что даже я успел увильнуть от его удара.
Дубина зарядила по стене слева, словно она его чем-то обидела. Узкий переулок был такой, что руками мог бы коснутся стен. Или ногами — будь я знаменитой русской балериной.
После чего на меня посыпались куски кирпича и побелки.
Мудила взревел, как лось в брачный период. Это был долгий крик, прерванный коротким женским воплем.
Я отступил в сторону, чтобы увеличить расстояние между мной и тучным негодяем. Затем положил руку на рукоять отцовского меча.
Гигант крутился, словно тучный бегемот в хрустальной лавке. Слишком узкая улица для него.
Меня даже переполнила волна уверенности, будто я ипонский сумурай. И решил, что пора бы вытащить клинок из штанов.