— Кому Петрович, а кому Мартын Петрович Герман, заслуженный мастер республики.
«Вот коза облезлая!»
— Я пройду?
Шоколадки в СССР стоили дорого, но взаимоотношения дороже. Кудрявая как барашек тетка невольно вздрогнула, заметив на столе яркую этикетку, а затем улыбнулась уже как своему:
— Идите уж.
В глубине лаборатории послышался знакомый голос:
— Васечкин, где тебя носит? Проходи скорейше. Я тебе уже стол наладил. Так и знал, что явишься ранее. Кстати, кем трудишься?
— Да ничего особенного, Мартын Петрович. Электрик в ЖЭКе.
Герман странно покосился и произнес:
— Занятно.
— Зато квартиру дали служебную.
Старый мастер с интересом смотрел, как Кеша аккуратно нарезал высушенную пленку на кусочки по шесть кадров и завернул их в листок обычной школьной тетради. Слипов в этом времени еще не было, а как он помнил, прогон туда-сюда-обратно — это огромнейшее зло для пленки. Отсюда царапины, брак и прочая пыль.
В закутке, освещенным красными лампами, высился монстр советской промышленности — фотоувеличитель Беларусь- 2М. Таких огромных увеличителей Васечкин еще не видел.
— Впечатляет, — ухмыльнулся Герман и опустил тубус пониже. — У нас же все-таки салон, приходится печатать не только узкий формат. Вот смотри, у этого аппарата в наличие несколько рамок. Есть и для кадров шесть на девять, и девять на двенадцать.
— Ничего себе размерчик! — впечатлился Иннокентий.
— Ну, с Фролом ты уже знаком. Он любил раньше выехать в поле с ФКД или «Искрой». Бывало, что и здесь печатал. Сейчас ленивый стал, из фотосалона в ресторан на слет пищевиков не выгонишь.
Иннокентий внезапно понял, что ни фига не знает о здешнем фотомастерстве и эти прорехи в практическом опыте надо срочно восполнять.
— Бери эту рамку, подгони под кадр винтиками. Это тебя дед научил так резать пленку?
— Чтобы царапин был меньше.
— Молоток! Узнаю руку мастера. Печатай с этого кадра, он плотнее. Снимал наобум?