И вот теперь, семь лет спустя, Шаста Брили сидит в одиночной камере и почти лишена возможности контактировать с людьми. В женских тюрьмах секс между охранниками и заключенными считается обычным делом, но ее в этом смысле оставили в покое. Она очень худа и физически слаба, ест совсем мало, часами читает Библию и дешевые старые книги в мягких обложках. Говорит тихо, вполголоса. Мы беседуем через небольшое отверстие в разделяющем нас экране, так что пользоваться специальными телефонами нет необходимости. Шаста благодарит меня за то, что я приехал, и спрашивает про Мэйзи.
Имея четверых детей, Мэйзи редко выезжает из Саванны, но Шасту она навещала дважды, и между ними возник некий особый контакт. Они еженедельно обмениваются письмами и раз в месяц общаются по телефону. Теперь Мэйзи знает о поджогах гораздо больше, чем большинство экспертов.
— Вчера я получила от Мэйзи письмо, — с улыбкой говорит Шаста. — Похоже, с ее детьми все хорошо.
— Да, с ее детишками полный порядок, — подтверждаю я.
— Я скучаю по своим детям, мистер Пост. Это самое ужасное. Мне очень не хватает моих девочек.
Сегодня время не имеет значения. В этой тюрьме адвокатам разрешают оставаться на территории заведения столько, сколько они и их клиенты считают нужным, и Шаста наслаждается тем, что у нее есть возможность побыть за пределами камеры. Мы с ней беседуем о ее деле, о детях Мэйзи, о погоде, о Библии и других книгах, в общем, обо всем, что ей интересно. Примерно через час после начала беседы я интересуюсь:
— Вы прочитали заключение?
— Каждое слово, причем дважды. Доктор Маскроув свое дело знает.
— Будем надеяться, что это так.
Маскроув — привлеченный нами специалист по поджогам, настоящий ученый, и он полностью дезавуировал выводы следствия по делу Шасты. Маскроув твердо придерживается мнения, что пожар возник случайно. Иными словами, преступления как такового не было. Но найти судью, которого убедит заключение Маскроува, будет непросто. Мы также постараемся сделать все, чтобы добиться помилования от губернатора, однако вероятность успеха невелика.
Пока мы беседуем, я напоминаю себе, что это дело мы, скорее всего, проиграем. Из наших нынешних шести клиентов у Шасты Брили наименьшие шансы остаться в живых.
Мы с моей клиенткой пытаемся обсудить доклад Маскроува, но в нем даже для меня слишком много научной терминологии. Шаста заводит разговор о последнем любовном романе, который она прочитала, и я с радостью хватаюсь за эту тему. Меня часто удивляет, какой невероятной симпатией к литературе проникаются люди, содержащиеся в камере смертников.
Охранник напоминает мне, что уже очень поздно. Оказывается, мы с Шастой проговорили целых три часа. Прикоснувшись к экрану ладонями, каждый со своей стороны, мы прощаемся. Как всегда, Шаста благодарит меня за уделенное ей время.
Глава 13
Когда произошло убийство Кита Руссо, полицию Сибрука возглавлял Бруно Макнатт. По нашим данным, он практически не занимался расследованием. В штате Флорида главными уполномоченными правоохранительных органов, как правило, являются шерифы округов. Они имеют право отнести к своей компетенции любое преступление, даже то, которое было совершено в населенном пункте, где всем распоряжаются местные органы самоуправления. Только в крупных городах расследования ведут департаменты полиции. Руссо был убит в пределах городка Сибрук, но Макнатта, когда речь зашла о расследовании, оттеснил, взяв бразды правления в свои руки, Брэдли Фицнер, уже давно занимавший должность шерифа.
Макнатт был начальником сибрукской полиции с 1984 по 1990 год включительно, а затем перешел на работу в полицию Гейнсвилла. Там его карьера правоохранителя забуксовала, и он сделал попытку заняться продажей недвижимости. Вики нашла его неподалеку от Уинтер-Хейвен, в загородном поселении для пенсионеров низшей ценовой категории Сансет-Виллидж. Ему шестьдесят шесть лет, он получает два пенсионных пособия — одно от Министерства соцобеспечения, другое от штата. Макнатт женат, у него трое взрослых детей, все они живут в разных местах в южной части Флориды. Наше досье на Макнатта довольно тонкое — именно потому, что расследованием убийства Кита Руссо он фактически не занимался. На суде в качестве свидетеля не выступал, и, вообще, его имя в материалах дела почти не упоминается.
Чтобы вступить в контакт с Макнаттом, я предпринимаю по сути первую серьезную вылазку в район Сибрука. Сам он не уроженец этого городка и провел там всего несколько лет. Я исхожу из того, что связей в Сибруке у него почти не осталось, и дело об убийстве Кита Руссо его мало интересовало. За день до своего приезда я позвонил Макнатту, и мне показалось, что он готов со мной поговорить.
Сансет-Виллидж представляет собой несколько скоплений автофургонов с жилыми прицепами. Они аккуратно сгруппированы на стоянках, каждая из которых имеет форму ровного круга. В центре поселения находится нечто вроде клуба. Рядом с каждым мобильным домом растет дерево, и тень от него падает на бетонную подъездную дорожку. Всем автофургонам с прицепами по меньшей мере лет десять. Обитатели поселка, похоже, предпочитают поменьше торчать в своих тесных жилищах. Многие из них проводят время, сидя на крыльце, и, вообще, здесь принято активно общаться. Немало трейлеров снабжены наспех сооруженными из подручных материалов пандусами для инвалидных кресел-каталок. Когда я делаю петлю, объезжая вокруг первой из стоянок, меня внимательно разглядывают. Старики приветственно помахивают мне рукой, но кое-кто просто пялится на мой кроссовер-«Форд» с номерами штата Джорджия без всякого выражения, давая понять, что вторжение чужака замечено. Я паркуюсь около здания клуба и наблюдаю за тем, как группа пожилых мужчин, медленно передвигаясь, играет в шаффлборд на площадке под большим шатром. Другие предпочитают шашки, шахматы и домино.
В свои шестьдесят шесть лет Макнатт, несомненно, принадлежит к наиболее молодым обитателям поселения. Вскоре я вижу его — на голове у него, как мы и условились, синяя бейсболка с логотипом клуба «Атланта брэйвс». Я подхожу, и мы усаживаемся за стол для пикника у стены, оклеенной десятками рекламных плакатов и информационных сообщений. Макнатт полноват, но, похоже, находится в неплохой форме. По крайней мере, не носит с собой кислородную подушку.
— Знаете, мне здесь нравится, — говорит он таким тоном, словно извиняется. — Тут много хороших людей, они заботятся друг о друге. Ни у кого из них нет денег, и потому все они, что называется, без претензий. Мы стараемся вести активный образ жизни, для этого здесь есть немало возможностей.