Самаэль

— Ясно. Молчать и не думать.

Глава 11

Пройдя по слабо освещенным коридорам, Самаэль привел меня на кухню ресторана. Зажег свет над вытяжкой и начал копошиться в холодильнике. Учитывая, что я не ела с обеда, а это почти пятнадцать часов, жрать хотелось страсть как.

— Что любишь? Из еды, в смысле? — спрашивает этот невыносимый мужчина, повернув ко мне лицо.

— Да, все ем… и побольше. Уж больно жрать хочется, — и строю милую мордашку.

— Тццсс…, что за манеры, миледи, — смотрю на него во все глаза. Ба, да мы еще и шутить умеем? — и достает большую тарелку с мясной нарезкой, какой-то салат, большой стейк и соления. Полез в хлебницу и достал нарезанный белый хлеб, — подойдет? Такое ешь?

— Уууу… ем, ем…, еще как ем, — достаю ложку из рядом стоящего шкафчика и вперед, работать челюстями. А он пошел к микроволновке и поставил туда стейк разогреться. Через полторы минуты сигнал оповестил, что еда разогрета и босс вернулся за стол, нарезал отбивную и пододвинул ко мне.

— Что? — смотрю на ее удивленный взгляд и не пойму, что не так.

— Да, не… все норм, — тянусь опять к ящику с приборами, беру еще ложку и пару вилок для него. Подвигаю тарелку с салатом к нему и даю приборы.

— Ты, типа не жадная, — ухмыляюсь. Надо же, решила и меня накормить…

— Типа… нет, все равно еда-то ваша… Чего мне ее жалеть, — говорю набив рот. Да, не красиво, но уж очень голодна.

— В детстве у меня разное было…, и такой, вроде как обычной еды, на первый взгляд, могло и не быть…, - что-то меня потянуло на лирику. Никогда и ни с кем не делился своими переживаниями по поводу детства.

— А, вы не замечали, что все наши проблемы родом из детства? Вот я, лично, не очень доверяю и уважаю мужчин… Вы, например, я так думаю, попали под какое-то влияние взрослых, которые что-то вам вбивали методично в голову, пытаясь разрушить или наоборот, что-то взрастить в вас…, - наверное еда на меня плохо действует. Желудок наполняется, а мозг отключается. Вот зачем, спрашивается, мне нужны эти задушевные беседы с ним?

— Ну, ты в чем-то права…, — вот, психолог хренов, а не Ева. Даже мысленно улыбнулся, что в реале я и забыл, когда делал. — И как, такую умную и проницательную, тебя отпустили из дома? Что тебе не сиделось в твоем Челябинске?

— Некому меня останавливать…, - кусок отбивной стал комом в горле при воспоминании о матери. — Мама умерла в прошлом году, и там больше никто и ничто не меня не удерживало.

— Прости…, - да, язык мой враг. Вот чего я лезу к ней в душу? Умом понимаю — не лезь, а сволочная натура требует еще подробностей. — А отец?

— Где-то, — пожимаю плечами. Что я должна еще сказать, что не знаю даже жив ли он…, - я не видела его больше пятнадцати лет. Что произошло, я не знаю. В один, не прекрасный день, мама собрала за час наши вещи, и мы укатили в никуда… А он остался здесь в Сочи.

— Ясно. А ты его помнишь или фамилию?

— Я все помню, но не хочу вспоминать, — что-то я уже объелась с этими разговорами закидывала в себя еду, как дрова в топку.

— Ты меня боишься?