Самаэль

Выхожу из душа, вытираюсь, одеваю вещи, и только тогда читаю:

«Москва. Клуб «Strong». Воскресенье. 20.00»

Вздохнул. Развязка близка. От Тени ни слуху ни духу, какой план, хер его знает. Ладно, пока только утро субботы, дальше будет видно. Прохожу на кухню.

— Что случилось? — я вижу, что Саша хмур. Он, конечно, не человек-праздник, но я как губка, впитываю его эмоции. Я понимаю, что что-то произошло за эти двадцать минут, которые я его не видела.

— Завтра я лечу в Москву. Вечером будет бой.

— А я?

— А ты будешь ждать меня здесь, дома.

— Да я себя так изведу, что сердце разорвется! Я хочу с тобой, можно, — подхожу к нему, обнимаю за талию. Сама не понимаю, как неконтролируемые слезы подобрались и срываются с моих ресниц.

— Мышка моя, ну ты чего? Не плачь, прошу. Ты пойми, если ты будешь там, ты становишься отличным рычагом давления на меня. — Пытаюсь успокоить ее, а сам, прямо чувствую ее горечь, боль, тревогу. Я хочу забрать все это у нее, вселить надежду в благополучный исход. — Ев, все будет хорошо. Тренер говорит, что я в форме, услышать от него фразу, что я дерусь как девчонка, много стоит….

— Хм… — хмыклула от легкого смешка. Да, забавно… Надо брать себя в руки, он должен сосредоточится на главном, а не меня успокаивать. Я — опора, поддержка и стимул. Вытерла сопли, намотала слюни на кулак и в бой. — Я буду ждать тебя дома. Может это странно звучит, но я буду молится за тебя, за нас…

— Да…, жил в темноте, а вышел к свету. — Пытаюсь прочувствовать внутренние ощущения. Пусто… Ничего… Эй, Демон, ты где? И как тебе слова про Бога? Молчит, сучонок…

Дальше собирались в тишине. Каждый думал о своем.

Тренировка на износ, спарринг-партнеры шарахаются от меня в клетке.

— Стоп, — не выдержал Семеныч, — Самаэль, угомонись. Я понимаю, что ты на взводе, взвинчен, но ребят-то калечить не надо. Вон, даже Егорка стонет, — а Егорка, что б было понятно, почти точная копия Донована, ну не на лицо, а по весу, спортивной подготовке… Я теряюсь в догадках, где мог Семеныч нарыть такого кадра? — Давай, на сегодня заканчивать. Пойдем поговорим….

Заходим к Семенычу в кабинет. Он, проходит и садится в кресло за своим рабочим столом, а я, плюхаюсь на диван.

— Самаэль, ты уже не мальчик семнадцати лет, когда я имел право читать тебе нотации и мог на тебя повлиять. Честно…, я рад за тебя, рад что ты нашел смысл жизни — любовь, но сейчас, ты должен включить в себе профессионала, отбросить все, что в голове, душе, на сердце. Ты знаешь, что это все сыграет против тебя. Эмоции — худший враг. А еще, они — худший советчик. Ты должен помнить — только холодный расчет, только равномерные удары сердца… — На какое-то время Семеныч задумался, ушел в себя. — Я помню, как встретил тебя, тогда на улице… Тебе лет тринадцать было?

Я лишь кивнул, в знак согласия.

— Ты был бледен, на скуле синяк, на виске свежая царапина, костяшки на руках сбиты. Ты был плохо развит физически, но в тебе чувствовалась внутренняя сила, мощь… Такое чувство, что в твоем тельце жил Титан, а в твоих глазах я увидел необъятное желание жить, и доказать всему миру, как они ошиблись на твой счет. Я подошел к тебе не потому, что пожалел…, - а сам как бы перенесся в этот момент, миг нашего знакомства, — нет…, а потому, что подумал, что если б у меня был сын, то он был бы таким… Ты знаешь, что детей мне Бог не дал, но я, хоть никогда тебе об этом и не говорил, но всегда считал тебя своим сыном.

Я глянул в глаза Семеныча и увидел блеск, от застывших слез. Я знаю, они не сорвутся и не покатятся… Но все это признание дорогого стоит, оно разливается теплом по телу, и разносится с кровью в каждую клеточку…

— Спасибо, тебе, — говорю от чистого сердца Семенычу, — ты тоже всегда был и будешь для меня близким человеком, которого я могу назвать словом «друг», а слово «отец» для меня, вообще, всегда было табу, но я был бы горд, иметь такого отца.