***
Ну казалось бы — проснуться в кровати. Что в этом такого удивительного и специфического? Самое обыденное, ничего особенного. А оказалось, что даже в мягком, тёплом спальнике — и то приятнее, чем долбиться башкой о дощатый пол телеги, что так не вовремя подскочила на камне. Но и это не предел «счастья», ведь всегда могут окунуть в ушат ледяной воды вместо будильника.
— …ка твоюжналево! — заорал я, фырча и отплёвываясь.
Резко сев в телеге, я ошалело хлопал глазами и глазел по сторонам, силясь понять, где я. Пахло горелым, а за шиворот стекали струи ледяной воды.
— Ты чего так орёшь, старче? — изумился Борода, старательно пряча что-то за бортом телеги, от меня подальше.
— Да я от огненного шара укорачивался… тьфу ты! Уворачивался, то есть.
— Прям так и от огнешара? — усмехнулся бородач.
— Представь себе. И в горное озеро от него нырял, чтобы спастись. Видишь, мокрый весь? И, судя по запахам, хреново я уклонялся — задницу всё равно подпалили. Помоги доспех снять, будь ласков. Проверить надо, на сколько мне зад подпалили… или изжарили.
— Да окстись, старче! У нас жаркое на завтрак, Бистрегз его чутка того… Передержал, агась. Но вкусные угли, я проверил. Пряностей не жалеют.
— А вода? — тут же уточнил я.
— Ну… это… — протянул Борода с сомнением, потом ещё чутка помялся, изображая лицом муки совести и прочие театральные терзания, после чего всё-таки собрался с духом и вытянул из-за борта телеги да показал мне… деревянный тазик с мокрым нутром. Зашибу гада!
— Стой, скотина! — схватив в телеге первое, что попалось под руку, я кинулся за другом, размахивая искомым над головой. Чего попалось? Корзинка? Жаль, не зашибу. Но кину точно. Ай… увернулся, зараза. Повезло гаду.
— Игоряша, не надо! Игоряша, я тебе пригожусь, стой!
— Сам стой, скотина мохнатая, я тебя убивать буду!
— Не надо меня убивать! — заорал друг, ускоряясь. — А то кто тебе сны вещие толковать будет?
Я остановился, ошарашенный таким заявлением.
— Как узнал?
— Ложечку вынул и в карман положил! Бэее! — Борода тоже остановился и, высунув язык, принялся дразнить меня, довершив тем самым образ знаменитой лет пятнадцать назад шутки.
— Ты ведь понимаешь, что я помню, Чья это шутка? — я специально сделал акцент на «чья».
— Без видео вы ничего не докажете! И свидетелей у тебя нет, и борщ ты варить не умеешь! Так что идёшь ты лесом, родной! — он всё продолжал опасливо от меня отступать, хоть я и не гнался, потому каждую фразу натужно выкрикивал. Впрочем, с его лужёной глоткой особой нужды в том не было — и так вся округа слышит.