– А дальше за мной, любезнейший, за мной, – зловещим голосом произнесла она.
Учитель поймал сочувственный взгляд Пьера и поплелся за экономкой. Она шла вперевалку, словно утка, время от времени оборачивалась и сердито торопила:
– Побыстрее нельзя, любезнейший?
Подошла к винтовой лестнице, поднялась на второй этаж. Потом – на третий, дошла до дверей кабинета Ильина, опять уставилась на Юрия Николаевича.
– Вы заходили сюда сегодня?
– Нет…
– Дверь откройте.
Дрожащими руками он с трудом вставил ключ в замочную скважину, чувствуя на себе пристальный взгляд, медленно, осторожно открыл дверь и остолбенел. Все было в сто, нет – в тысячу раз хуже, чем он предполагал. Ящики письменного стола лежали на полу, а бумаги были разбросаны по всему кабинету.
– Что это? – прошептал Юрий Николаевич с трудом.
– А вот этим надобно у вас поинтересоваться, любезнейший. У кого ключи от кабинета?
Юрий Николаевич открыл было рот, чтобы спросить, откуда она узнала, что здесь непорядок, как с первого этажа донеслось:
– Васильич, скорей, пожар!
Глава 18
Голова кружилась. Каждый шаг давался с трудом.
Пелагея придерживала Риту за талию.
– Неужто даже комнату свою не помнишь? – удивлялась Пелагея.
– Не помню…
– Плохо дело. Если память не вернется, сдадут тебя в приют для дураков.
Пока Рита сидела в кухне, Пелагея казалась ей гораздо ниже, чем остальные работники. А теперь, когда Пелагея шла рядом, оказалось, что Рита ей чуть выше плеча.
Рита была самая высокая в классе, и иногда ей хотелось стать хотя бы немного пониже, но не до такой же степени!