— Отлично, — сделала я «морду кирпичом», понимая, что это не праздный интерес. — Лучше всех, — добавила едко и замерла в ожидании, потому что понимала: это не вежливый интерес, а разведка перед боем.
— А, ну привет передавай. Мы тут с мамой заедем на днях. Он грибов хотел домашних попробовать. Ну, и так кое-что привезем. Давно мы тебя не баловали.
Я застонала. Хорошо, что не вслух. Потому что баловали они меня не так давно — вся лоджия заставлена их баловством — банками да склянками, которые и поедались только при случае, если кто-то ко мне в гости забегал. Чаще всего, это делал сам папа, что бдил за моей честью, как коршун.
— Не надо приезжать! — вспылила я, как трактор на бездорожье. — И приветы свои прибереги для личной встречи. Если ты проверяешь, со мной ли он — не со мной. У нас пока не те отношения.
— Ага. Пока, — многозначительно зацепился папа за слово. — Ну, это хорошо. Это правильно. Молодец, женишок. Не спешит.
«Или я не спешу», — подумала, но ничего не сказала. И даже обидно немного стало: Змееву, значит, папа верит, а мне — нет. Я, значит, слабая, не могу мужчину оттолкнуть, по его мнению.
— Ты вот что, Валерка, к парню присмотрись. А то мама тут волнуется. Тебе, чай, уже не восемнадцать.
Я так рот и открыла. Это впервые у нас такой разговор. Я вроде все время маленькая да несмышленая, а тут, видишь, в девках засиделась вдруг.
— А то, что у жениха семья была да двое детей растет, не смущает, нет? — сама не знаю, зачем вывалила подробности. Но, как говорится, рано или поздно все равно бы узнали. Уж лучше сразу. Чтобы потом никаких недоразумений не получилось.
— А я справки навел, ты что, дочь, за дурака меня держишь? Я все ж подполковник, как-никак. Связи имеются, да. Думаешь, я твоего Никитовича не просканировал? И вроде детишек у него нет, а?
— Есть, — мстительно получилось, — двое. И не от жены.
Папа на минуту заткнулся. Крякнул.
— Бросил на произвол? — разморозился он, подумав.
— Нет, не знал об их существовании.
Папе лучше говорить правду. Папа умел информацию из-под земли доставать.
— Хм, — я так и слышала, как он скребет щетину на подбородке, — ну, не бросил же?
— Там сложная история, — вздохнула я. — В двух словах и не расскажешь.
— Ну, а раз так — что об этом, не разобравшись, говорить? Оно знаешь, что я скажу: мужчина взрослый, состоятельный, от папы-мамы не зависит. Свободный к тому же. А что женат был — так это хорошо, дочь, замечательно даже. Не из этих га…рдемаринов, что как говно в проруби, пороху не нюхали. А я про его семейную жизнь разузнал, ага. Хорошие параметры, понимаешь. Не фигаро какой-то там.
Мама дорогая, за что?! За что мне дан такой въедливый дотошный родитель, что везде способен компромат нарыть и выводы сделать? И кто сказал, что правильные? У папы ведь только два мнения: его и неправильное. А ты как хочешь. Он авторитет. Все его должны слушать.
И с чего, с чего такая честь незнакомому Змееву, бывшему женатику, отцу двух незаконнорожденных детей? Странно и подозрительно, будто на папу порчу какую навели.