Обозлился он на нее за предательство, за то, что сдала она его, это видно.
– Ну что, поговорим по-приятельски? Мы ведь в одной лодке сидим, одно дело делаем. Ты всё расскажешь, ну или хоть что-то, чтобы удовлетворить любопытство моих командиров. А после мы подумаем, как тебя в строй вернуть. Добро? Потому, что сказать всё равно придется. Такой у меня приказ… – Смотрит почти просительно.
А если дать ему зацепку, если дать канал на куратора? Ради спасения своей жизни? Куратор передаст информацию выше, верхние командиры выйдут через посредника на Первого, всё ему объяснят, и тот спустит приказ. И его отпустят. Без объяснения причин. Вряд ли они разберутся, в каком ведомстве он состоит. Конечно, в их организации не принято обращаться за помощью, но здесь особые обстоятельства, здесь заговор, все нити от которого – у него. И наезд не врагов, а своих, от которых глупо принимать смерть. Это же не какие-нибудь бандиты, это коллеги. Так?
Нет!
Именно потому, что коллеги, профессионалы, которые не будут размахивать пистолетами, а выпотрошат его «по науке», не здесь, так в Москве. Нет у него «спасательного круга», самому выплывать придется. Вернее, тонуть.
– Ну, так что?
– Мне нечего сказать.
Сергей Семёнович тяжко вздохнул.
– Не хочется мне применять силу, ой не хочется… Но выбора ты мне не оставляешь. Ты ведь, когда меня взял, тоже со мной не церемонился. Работа у нас с тобой такая.
Кивнул бойцам. Подошли двое. Встали напротив. Удар. Демонстративный, в лицо, чтобы кровушка пошла.
Близко взвизгнула Вероника:
– Не смейте!
Но ее никто не слушал.
Удар.
Еще удар!
Бьют вполсилы, щадяще. Он же коллега… Меня же еще на Родину переправлять. Ну, не в цинке же.
Удар.
Удар…
Со стороны всё это выглядит, наверное, ужасно: глухие шлепки, брызги крови во все стороны. Но все повреждения поверхностные. Так… ссадины. Просто демонстрируют силу и готовность.
Еще серия по корпусу.