Медвежий угол

– Опять?

Амат выдохнул. Ему стоило неимоверного труда выговорить:

– ОПЯТЬ!

– ОПЯТЬ! – крикнул Бубу.

Улыбаясь, оба откинулись на снег. Они тяжело дышали, их трясло.

– Но почему? Почему ты мне помогаешь? – прошептал Амат.

Бубу сплюнул кровь.

– Да… Все равно мне никогда не попасть во взрослую команду Хеда. А здесь в следующем сезоне, скорее всего, будет такой отстой, что даже для меня местечко найдется.

Амат рассмеялся и только тут понял, что одно из ребер у него, вероятно, сломано. Он вскрикнул, и Бубу, пожалуй, засмеялся бы над ним еще громче, если бы не адская боль в челюсти.

Банк. Банк. Банк.

Неподалеку стояла машина, «сааб». Водитель выключил фары. Двое парней в черных куртках вышли не сразу. В Бьорнстаде не всегда знаешь, кому доверять, а кому нет. Но эти парни выросли в «Шкуре», и преданность у них ценится превыше всего. Это жестокие люди, они знают, как внушить людям страх, и, возможно, с уважением относятся к тому, кто не прячется, хотя знает, что расправы не избежать. Поэтому в конце концов они вылезли из машины, прошли под фонарями, склонились над Аматом. Тот глянул на них из-под распухших век.

– Это вы были в машине? – простонал он.

Они едва заметно кивнули. Амат попытался сесть.

– Если бы не вы, нас бы убили. Спасибо…

Один из парней наклонился ближе.

– Рамону благодари, – сурово произнес он. – Мы пока еще не знаем, можно ли тебе доверять. Но я бы на твоем месте не высовывался на собрании, в смысле того, что ты про Кевина наговорил, – тебе было что терять. Но Рамона видела твои глаза. Она поверила тебе. А мы верим ей.

Он протянул Амату конверт. Второй парень, пристально глядя на мальчика, сказал – то ли в шутку, то ли всерьез:

– Тут считают, из тебя выйдет отличный игрок. Смотри не обмани ожиданий – это в твоих же интересах!

Когда вновь загудел двигатель и машина исчезла в ночи, Амат заглянул в конверт. В нем лежало пять помятых тысячных купюр.

В Бьорнстаде не всегда знаешь, кому доверять, а кому нет, и парень в черной куртке за рулем «сааба» понимал это не хуже других. Поэтому он судил о людях по тому, что видел своими глазами. Он видел, как отец Кевина приезжал в Низину и предлагал Амату деньги, которых матери мальчика с лихвой хватило бы, чтобы оплатить квартиру на месяц вперед, и как мальчишка бросил их на землю. Видел, как тот же мальчишка не побоялся выступить на собрании перед всем городом, поставив на карту все. И он видел его сегодня: мальчишка знал, что его изобьют, но не убежал.