Поэтому, когда в дверь постучали, коллега воодушевилась, решив, что кто-то из юристов, приходивших к ним на собеседование, явился сообщить, что передумал. Коллега радостно распахнула дверь. Но на пороге стоял муж Миры.
– Петер? Ты что здесь делаешь? – воскликнула Мира из глубины кабинета.
Петер сглотнул и вытер потные ладони о джинсы. Сегодня он надел белую рубашку и галстук.
– Я… вам, наверное, покажется глупым, но я прочитал в интернете… ну… сейчас на многих фирмах есть отдел HR. Или
Язык у него прилип к гортани. Коллега пыталась удержаться от смеха, но безуспешно; она подала Петеру стакан воды. Мира прошептала:
– Что ты хочешь сказать, любимый?
Петер взял себя в руки.
– Мне кажется, из меня получится неплохой эйчар. Это примерно как собрать команду. Организовать клуб. Я знаю, что у меня нет опыта, нужного для фирмы, но я… у меня есть другой опыт.
Коллега почесала голову:
– Прости, не понимаю. Петер, что ты делаешь ЗДЕСЬ? Ведь именно СЕЙЧАС «Бьорнстад» играет матч!
Петер снова вытер ладони о джинсы. Посмотрел Мире в глаза.
– Я уволился из «Бьорнстад-Хоккея». И пришел искать работу.
Мира, отчаянно моргая, долго смотрела на него. Обхватила себя за плечи, потом осторожно промокнула под глазами.
– Почему ты хочешь работать именно здесь? – прошептала она.
Петер выпрямился.
– Потому что я хочу, чтобы мы стали чем-то большим, чем муж и жена. Я хочу, чтобы мы сделали друг друга лучше.
Когда тем вечером две команды, красная и зеленая, выехали на лед, чтобы сразиться, на арене и на трибунах не хватало нескольких человек, чье присутствие все привыкли воспринимать как само собой разумеющееся. Но все остальные были здесь – из двух городов, из тысячи разных историй. И все же в ледовом дворце Бьорнстада стояла тишина. Сидячие трибуны были забиты, но никто не переговаривался, не хлопал, не кричал речовки. На одной стоячей трибуне теснились люди в зеленом, а посреди этой толпы застыли люди в черных куртках. Они не скандировали. Словно хотели, но не могли, словно легкие опустели, а голос кончился. И вдруг к потолку взлетела речовка. Их речовка.
Скандирование раздалось с противоположной стороны, с другой стоячей трибуны. Кричала красная группа поддержки. Фанаты Хеда с младых ногтей ненавидели «Бьорнстад-Хоккей» и завтра снова будут ненавидеть. Они не прекратят драться, мир не изменится, все останется как обычно.
Но сегодня, один-единственный раз, их печальные голоса почтительно запели песню врагов:
Один-единственный краткий знак уважения. Просто слова. Ледовый дворец замер так, как еще не замирал прежде и, как показалось в следующий миг, не замрет уже никогда. Сперва не было слышно ни звука, а потом не стало слышно вообще ничего. Только взрыв гордости и любви, когда целый город решил заявить всем, что он еще здесь, что он не прогнулся, что Бьорнстад по-прежнему против всех. Когда зеленая трибуна с черными куртками внутри все-таки распечатала глотку, скандирование раздалось с такой силой, что достигало неба. Чтобы Видар знал там, как нам тут его не хватает.
ebooksa