Восход. Солнцев. Книга II

22
18
20
22
24
26
28
30

Елизавета начала вставать с койки, но упала. Это же проделала Софья. На дрожащих ногах девушки поднялись с пола и уставились друг на друга.

— Так, дуры! Быстро легли! — закричала Цветкова. — Я вас тут с того света вытаскивала, а они мужика не поделили!

Девушки синхронно открыли рты и стали краснеть, что очень позабавило Дарью Марковну, она просто так это сказала и попала в цель.

— Если не ляжете, я вас, дур, голыми отсюда выгоню! Пускай солдатики слюни пускают, сразу не до обид станет! — звонким голосом произнесла женщина.

Девушкам повезло, что она в хорошем расположении, Володя постарался. В конце мальчишка уже умолял ее остановиться.

Елизавета зыркнула на Долгорукову и легла, Софья повторила. Они отвернулись друг от друга и замолчали, каждая сейчас в мыслях жестоко убивала другую.

* * *

Прошло полчаса, но никто так и не пришел. Военные уже мычали и пытались дергаться. Наконец, дверь скрипнула, и вот появились генерал и Трутень.

— Какого?.. — произнес Семен Аркадьевич.

— Проспорил! — засмеялся Трутень.

Генерал смотрел на движущуюся стену из военных и смотрел то на меня, то на подполковника. Потом скривил лицо и сел напротив, Весемир встал рядом, подмигнул мне и показал большой палец.

— Мальчишка! — начал генерал. — Ты оскорбил мой род, меня и дочь.

— Не стоит благодарности! — перебил я Долгорукова.

Генерал замолчал от моей дерзости. Его рот снова открылся, и видно было, как он сдерживается, чтобы не напасть на меня и не накричать.

— Я оскорбил ваш род, как вы выразились. Что ж, возможно, вы и правы.

— Как ты смеешь? Наглец! Я старше тебя! Генерал! — все-таки повысил голос Долгоруков.

Я подождал, когда он закончит, и ответил.

— Прошу прощения! Могу продолжить? — дождался кивка от Трутня. — Так вот, может, я и оскорбил, но, если так смотреть, то сегодня я дважды спас жизнь вашей дочери. Что будем делать с этим?

Генерал посмотрел на улыбающегося подполковника. Трутень взял себя в руки и кивнул.

— Что ты хочешь? Долгоруковы никогда не остаются в долгу, — совсем уже другим голосом сказал генерал.

— Ничего! — ответил я, чем снова вызвал удивление.