Злое сердце куклы

– Кто же говорил тем незнакомым женским голосом?

– Думайте сами.

Детектив хотел было спросить у женщины: «Издеваетесь?» – но промолчал.

– А какое было оружие? – вместо этого поинтересовался Крымов.

– Пистолет Павла Константиновича, он его хранил в сейфе.

– Видимо, тот самый, который нашли в руке вашего убитого шофера Федора. Ладно, экспертиза разберется. А какой второй момент?

– Еще чище первого.

– Мне уже ничего не страшно, прошу вас.

Вздохнув, Илона рассказала о том, как Аннушка заметила, что волосы куклы подросли за месяц как минимум на сантиметр.

– И Аннушка это подтвердит?

– Сегодня у нее и узнаете, Андрей Петрович.

– Вы точно не договорились поиздеваться над следствием?

– Точно, – грустно вздохнула свидетельница.

Он попрощался с Илоной Марковной, выкурил три сигареты, многое передумал, «большой Гале» в коридоре управления сказал, что у него не только вторая серия наготове, но и целый детективный сериал. Созвонился с лечебницей, откуда бежала Женечка, и узнал, что нападение на сотрудников больницы и бегство «полоумной хулиганки, место которой в колонии строгого режима», случилось в девять вечера. Это означало, что у дочери Павла Оскомина было время нагрянуть в родной дом и встретить там загулявших родителей.

Вскоре в его кабинет вошла бывшая горничная Оскоминых – Анна Полетаева. Она была напугана и подавлена вестью о трагедии в доме недавних хозяев, тоже с заплаканными глазами.

Ее рассказ о перерождении Женечки с появлением в доме таинственной куклы и войне с мачехой полностью совпадал с рассказом Илоны Марковны, разве что имел немного другой эмоциональный окрас.

– Я не Илона – она, как кремень, а я трусиха, – сжимая в кулачке влажный платок, призналась миловидная молодая женщина. – После того как Женя порезала Зою, я бы порог этого дома ни за какие коврижки не переступила. Да хоть в сто раз зарплату сделайте больше – жизнь дороже, правда, товарищ капитан?

– Несомненно, – поддержал ее Крымов.

Аннушка вытерла платком глаза, а потом нос.

– Мне и так каждую ночь снится, как дверь в спальню открывается, а на пороге наша Женечка стоит. В одной руке у нее эта проклятущая кукла, а в другой тот самый нож, которым я столько раз хлеб резала, а она Зою Владимировну полоснула. А кукла смотрит на меня и говорит: «Она свидетель – убьем ее, ее сердце я съем».