Послание из прошлого

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ха! — сказал он. — М‑м‑ы же на у‑урок опоздаем!

Витю пронзила странная догадка, но в следующее мгновение он о ней забыл, потому что ужас опоздания на первый урок физики, где властвовала Эльвира Григорьевна, жесткая и волевая женщина, повелительница электрических разрядов и закона Ома, владычица правила буравчика и хранительница сил притяжения.

— Блин, у меня физика! — вскрикнул Витя. — Бежим!

Они выскочили из подвала, Шершень закрыл замок и они, разгоняя голубей и кошек, понеслись по чистым пустынным улицам Москвы.

— П‑после у‑уроков ж‑жду тебя за ч‑черным ходом, — запыхавшись, выкрикнул Шершень, принял правее и отстал. Даже если кто‑то и видел их случайно вместе в окошко, то вполне мог подумать, что Витя решил таким образом лишний раз подшутить над неповоротливым и глуповатым старшеклассником.

Когда Витя ворвался в класс, Эльвира Григорьевна что‑то писала на доске.

Он остановился в дверях и проследил за рукой, держащей здоровенный кусок мела. Учительница игнорировала обычный брусковый школьный мел и откуда‑то постоянно приносила свой, который на самом деле писал лучше, жирнее и без проплешин.

«Единицы пути и времени», — прочитал Витя на доске. Он опоздал на целых шесть минут (что само по себе для урока Эльвиры Григорьевны приравнивалось по тяжести к одному из самых страшных проступков), и под взглядами десятков одноклассников, уставившихся на него, почувствовал себя, мягко говоря, очень неуютно.

— Та‑ак, Крылов, — сказала Эльвира Григорьевна, приподнимая очки с толстенными линзами, в которые были впаяны еще более толстые кругляши, отчего ее глаза выглядели точно как у огромной рыбины. — Кажется, ты решил мне одну очень сложную задачу…

Класс насторожился, а с задней парты послышался смешок. Конечно же, это был Шкет. — А именно, задачу, кого мне вызвать к доске.

Витя обреченно переступил с ноги на ногу. Класс притих. Несмотря на некоторые разногласия, даже периодические стычки, они были, в общем‑то, довольно дружным коллективом и смеяться над одноклассником, попавшим в затруднительное положение, могли позволить себе разве что бесчувственные отморозки задних парт, вечно ходившие под гильотиной второго, а некоторые — и третьего года.

Витя перевел взгляд на парту, где сидела Лена, увидел ее сосредоточенно‑напряженное лицо и руки, замершие над раскрытой тетрадкой. Ее соседка — Таисия, девочка неплохая, но больно уж говорливая и непоседливая, тоже притихла. Сказать без разрешения лишнее слово у Эльвиры было смерти подобно.

Шкет, единожды хмыхнув, больше не подавал признаков жизни.

— Поставь свой портфель и выходи к доске, Крылов. Надеюсь, ты опоздал, потому что учил домашнее задание, иначе… — она припечатала жирную точку в теме урока и, положив головку мела размером с кулак взрослого мужчины на выступающую кайму у доски, направилась к своему столу.

— Итак, Крылов… время. Единицы времени, промежуток времени… Мы ждем…

Витя опустил портфель возле парты и вышел к доске.

— Время… — он снова взглянул на Лену и, кажется, увидел, что руки ее слегка дрожат. Она явно волновалась за него. — Это физическая величина, которая для краткости в нашем учебнике называется промежутком времени, хотя так говорить некорректно…

Эльвира Григорьева удивленно вскинула брови и, прервав заполнение журнала уставилась на Витю.

— Та‑ак… продолжай, Крылов…

Класс перестал дышать.