Он открыл его, что-то вынул и подошел ближе. В его руках появился маленький фонарик. Тонкий желтоватый луч едва выхватил из темноты потрепанную фотокарточку, напечатанную на тисненой фотобумаге.
Шаров всмотрелся в счастливые лица людей. У арки под надписью «Стадион имели И. Сталина» рядом стояли два человека, высокий мужчина лет сорока пяти, и он сам, молодой, вихрастый, в черных спортивных трусах и белой майке с эмблемой «Динамо». В руках он держал бутылку лимонада.
Шаров покачал головой. В груди кольнуло, будто бы он услышал отголоски того прекрасного вечера, когда была сделана фотография.
— Помнишь? — коротко спросил тренер.
Он покачал головой.
— Нет.
Мужчина перевернул фото.
На обороте аккуратным почерком было написано:
«Любимому тренеру Александру Андреевичу от Андрея Емельянова. 1937 год»
— Это за неделю до того, как… все случилось. Ты выиграл какой-то старт, я уже не помню, был довольный и счастливый. У тебя под мышкой сумочка светлая… она не очень большая… ты прости, я заглянул в твой шкафчик, когда ты еще не вернулся. Помнишь, что там было, в сумочке?
Шаров снова покачал головой, но его пробил холодный озноб. Хорошо, что в темноте этого не было видно.
— Нет.
— Понятно, — вздохнул тренер. — Там были деньги, Андрюша. И это была не зарплата, не премиальные. Мы столько никогда не зарабатывали, сколько у тебя там лежало.
Шаров не выдержал:
— А здесь, на фото, вы уже знали, что в сумочке или нет?
Тренер откашлялся. Вопрос застал его врасплох.
— Да, — наконец ответил он. — Знал.
— И сделали вид, что все нормально.
— А что я должен был сделать? У нас чемпионат СССР через неделю. Выяснять, откуда взялась такая сумма? Ты был уже взрослым человеком. Конечно, все это нелегально, но — это твоя жизнь.
— И сколько же там было?