Константин бесшумно вышел из комнаты, спустился на первый этаж. Как раз наступило время ежедневного отчета. Парни должны были коротко доложить обо всем, что успели нарыть за сутки, да и обо всей обстановке в городе и за его пределами.
За минувший месяц изменилось многое. Влияния Адамиди хватило на то, чтобы договориться с «начальниками» организации, в которой состоял Ян, об отсутствии любых претензий к Самойлову. Человека больше нет, а, значит, и проблем. И, казалось бы, все стороны довольны исходом. Кроме одной: Ники.
Костя надеялся, что время если не излечит его малышку, то сделает боль терпимее. Оставалось только ждать.
14
– Улыбайся, завтра станет легче, – сиплое бормотание превращалось в мантру. Николета миллион раз повторяла забитую на подкорке фразу.
Становилось ли ей действительно легче? Девушка и сама не понимала. Но продолжала каждое утро уговаривать себя.
Пусть в груди по-прежнему камень, но у Ники есть семья, которая заботится о ней. Переживает.
Николета видела грусть и волнение в глазах матери. Видела, как хмурится отец, замечая темные круги под ее, Ники, глазами.
Потому в присутствии друзей и родни Ники научилась брать себя в руки, хотя бы не плакать ежесекундно, или не впадать в ступор. А вот наедине с самой собой... Николета не пыталась прятаться, плакала, часами напролет разговаривала с экраном мобильного телефона, на котором в качестве заставки была их с Яном свадебная фотография.
И по-прежнему, Николета не могла собрать и как-то организовать свою жизнь. Ничего не хотелось. Ни к чему не стремилась. Ничего. Пустота. И только натянутые улыбки на виду у родни.
Несколько раз Ники всерьез задумывалась о том, чтобы нарваться на неприятности, сесть пьяной за руль, прогуляться по крыше небоскреба... Да что угодно, только бы облегчить прожигавшую насквозь боль. Но ничего этого Ники не сделала. Не потому, что братья, сестры и вся родня неусыпно дежурили рядом. А просто потому, что не смогла бы. Ян бы осудил ее за такие мысли. И Ники жила дальше. Не жила, а существовала.
Еще месяц, а следом и еще один. Пока все улицы и дворы не покрылись белоснежным одеялом. Зиму Ники любила, особенно метели. Вот и сейчас, девушка попросила охрану отвезти ее в тот самый дом, где они провели с Яном их первую ночь. Особняк теперь принадлежал Ники. Алексей не стал претендовать на имущество, принадлежавшее Яну. А потому Николета Самойлова оставила все себе. Не потому, что ей нужны были деньги. А потому, что все в этом доме напоминало ей о любимом.
Ники, как только оказалась в доме, прошла в спальню. Отыскала футболку Яна в шкафу и мгновенно уснула. А проснувшись, долго смотрела на свое отражение в зеркале, повторяя, что скоро станет легче.
А еще девушке казалось, что стоит подождать еще пару секунд, и дверь распахнется, а на пороге ванной появится Самойлов. Возможно, будет хмурится. Возможно, улыбаться. Но это будет ОН, ее любимый, ее муж. И Ники поймет, что минувшие три месяца – это просто кошмар, дурной сон, который оказался довольно реалистичным. Но все же, сном.
Секунда... Две... Три...
Ничего не менялась. В доме звенела тишина. И только глухие удары окаменевшего сердца нарушали ее.
* * *
– Эй, Поляков! – в металлическую дверь коротко постучали, а Ян открыл глаза.
Вскинулся, моментально поднимаясь с лежака. Странный сон. Слишком красивый для его реальности. Серой и рутинной.
– Хватит дрыхнуть! Зима приснится - замерзнешь! – гоготал Иванов.
ebooksa