Инцелы. Как девственники становятся террористами

Ничто так не огорчает и не бесит меня, как тот факт, что некрасивой меня делает набор генов. С этим я ничего не могу поделать, это вне моего контроля. Я не умею колдовать, не могу за одну ночь превратиться в красавицу. У меня всё в порядке с одеждой, волосами или макияжем – я не потому некрасивая, что не пытаюсь сделать все, что от меня зависит. Сколько раз я рыдала перед зеркалом, потому что я бессильна и ничего не могу поделать. Я не могу проснуться красивой, не могу смыть свое уродство, лол. Поэтому я одинокая, застенчивая, всем мешаю, всеобщее посмешище – из-за того, что я сама не выбирала. Это так несправедливо. Единственное, что мы можем контролировать, – вес, но он тебе никак не поможет, если ты лицом не вышла. Нет нашей вины в том, что мы родились уродинами. Я не просила, чтобы у меня были ввалившиеся щеки, не просила маленький подбородок и впалую челюсть, не просила асимметричное лицо. Иногда мне кажется, что все те насмешки, все те колкости, которые выпали на мою долю, – наказание за то, что я вообще родилась. Просто ужас, что какой-то случайный набор генов может превратить жизнь человека в кошмар.

Разговоры о том, чтобы сделать пластическую операцию, изменить внешность и тем самым повысить свои шансы на рынке знакомств, – постоянная тема на r/Trufemcels, как и на сайтах для мужчин-инцелов. Мужчин на женских сайтах сразу же отправляют в бан, как и женщин на мужских, а терминология на них очень похожа. К примеру, пренебрежительное название для мужчин – moids (аналог foids, мужского оскорбления для женщин). Но есть и некоторые различия. Общий тон и в одном, и в другом сообществе довольно жесткий и непримиримый, но женщины-инцелы скорее склонны возлагать вину за недобровольный целибат на себя, чем на общество и мужчин. Их гнев обращен вовнутрь. Часто участницы форумов с пониманием относятся к тому, что ни один мужчина не желает встречаться с женщиной, имеющей непривлекательную внешность. И расизм, столь распространенный на мужских сайтах, насколько я могу судить, не проявляется на r/Trufemcels.

Как тогда оценить угрозу, исходящую от женщин-инцелов по сравнению с мужчинами-инцелами? Можно ли предположить, что в будущем и женщины, живущие в недобровольном целибате, обратятся к терроризму?

В прошлом году ООН опубликовала предупреждение, что службы безопасности в некоторых странах недооценивали женщин, впоследствии присоединившихся к ИГИЛ[40]. По словам председателя антитеррористического комитета ООН Мишель Конинкс, роль женщин в применении насилия недостаточно задокументирована. Некоторые страны – члены ООН даже не расследуют деятельность женщин, состоящих в ИГИЛ, считая их жертвами, а не преступницами. На самом же деле женщины в ИГИЛ не только выступали как рекрутеры и пропагандисты (часто в сети), но и принимали активное участие в насильственных действиях.

Ренске фон дер Вейр – директорка Международного центра по борьбе с терроризмом (ICCT) в Нидерландах, в силу своей деятельности имеет большой анализ разведданных. В январе 2021 года она стала одним из докладчиков на вебинаре, организованном Международным центром изучения насильственного экстремизма (ICSVE), в котором принимал участие и я. Фон дер Вейр считает возможным, что в будущем отдельные женщины, живущие в недобровольном одиночестве, у которых не получается найти себе партнера для любви и секса, могут радикализоваться и совершать теракты. Наблюдая за ростом количества женщин-инцелов, она подчеркивает, что не стоит недооценивать негативные эффекты, которые недобровольный целибат оказывает на женщин. В эпоху, когда соотношение власти между мужчинами и женщинами в обществе меняется, а самостоятельность женщин увеличивается, по мнению фон дер Вейр, вполне возможно, что среди женщин вспыхнет гнев. Она подчеркивает, что сам по себе женский гнев не является негативным явлением, скорее наоборот, но это не исключает возможности насилия.

Как и мужчины, женщины могут подпасть под влияние экстремистской среды и радикализоваться. Уже сейчас некоторые женщины-инцелы радуются тому, что подавляющее большинство самоубийств совершается мужчинами. В качестве примера фон дер Вейр приводит высказывание одной из них в твиттере:

78 % самоубийств в мире совершают мужчины. Как мы можем эту цифру увеличить?

Ренске фон дер Вейр подчеркивает потенциальную возможность терактов со стороны женщин-инцелов, хотя чисто статистически риск гораздо ниже по сравнению с преступниками-мужчинами. Она считает, что проблематику инцелов нужно рассматривать с гендерно нейтральной точки зрения, констатируя, что жертвами терактов, совершенных инцелами, становятся и мужчины, и женщины.

Если посмотреть на другие радикальные круги и тех, кто совершает теракты, мы увидим немало примеров женщин-преступниц. Так, 300 шведских женщин уехали в Сирию, чтобы жить и действовать на территории, подконтрольной ИГИЛ. Эти женщины придерживались самых радикальных взглядов, и легко предположить, что они тем или иным образом участвовали в насильственных преступлениях. Одна из женщин – членов ИГИЛ, Ум Оакаа, призналась во время полицейского допроса во Франции, что она, будучи членом религиозной полиции, систематически участвовала в пытках пленных. В 2016 году в Париже были задержаны три женщины 19, 23 и 39 лет, планировавшие взрыв на Лионском вокзале. Тогда полиция получила анонимное сообщение о грузовике, припаркованном неподалеку от собора Нотр-Дам: автомобиль был загружен газовыми бутылками и канистрами с дизельным топливом. Другой пример преступницы – Бригитта Монхаупт, член радикальной группировки Баадера – Майнхоф. Ее условно освободили в 2007 году после того, как она провела в тюрьме 24 года. Монхаупт задержали в 1982 году и приговорили к пожизненному заключению за убийство трех человек: директора объединения работодателей Ханнса-Мартина Шляйера, директора банка Юргена Понто и генерального прокурора Зигфрида Бубака. Террористки-смертницы действовали в Африке, на Ближнем Востоке и в Европе. Так, Хасна Айтбулахсен стала первой в Европе женщиной-смертницей, взорвав себя в 2015 году по время полицейского рейда в Сен-Дени в окрестностях Парижа.

Сотрудники Службы государственной безопасности Швеции прекрасно отдают себе отчет в том, что женщины способны совершать насильственные преступления, и не проводят в этом смысле различий между мужчинами и женщинами. Однако, по их оценкам, женщины могут проявлять активность, не только непосредственно участвуя в актах насилия. Мой анонимный источник в Службе государственной безопасности Швеции рассказывает, что женщины могут выступать в качестве сообщников, помогая совершать преступления. Также мой собеседник упоминает, что в тех случаях, когда женщины в Швеции участвовали в насильственных действиях, идеологически они чаще всего принадлежали к радикальным левым.

Само собой, статистически куда более вероятно, что следующий террористический акт, имеющий отношение к движению инцелов, будет совершен мужчиной, однако женщин, живущих в полной изоляции и недобровольном целибате, тоже немало, в том числе тех, кто решил свести счеты с жизнью.

С одной из них я встретился лично.

22. Петра

Я решила покончить с собой, потому что такая жизнь не для меня. Лучше бы мне было вовсе не рождаться.

Петра

Мой поезд отходит после обеда. Петра живет в городе на западе Швеции, но согласилась встретиться со мной в кафе в центре Гётеборга. Стоит серый и пасмурный декабрьский день, в Стокгольме кипит предрождественская торговая суета. До отхода поезда еще много времени, и я обедаю в ресторане на Центральном вокзале. В ожидании, пока принесут заказ, снова перечитываю письмо, которое Петра прислала мне по электронной почте. Текст составлен грамотно, в деловом тоне: в нем изложена история о травматичном детстве, дисфункциональных отношениях с мамой, недобровольной изоляции и одиночестве. Петра также пишет, что приняла решение при определенных обстоятельствах покончить с собой. Само собой, я хочу узнать больше и о ее суицидальных планах, и о том, почему она оказалась в тупике, из которого, по словам Петры, выбраться невозможно.

Петра живет в целибате.

Я росла с мамой и папой, начисто лишенными способности дать мне любовь и чувство безопасности. Начиная с восьми лет, когда мои родители разошлись (папа бросил маму ради другой женщины), я подвергалась регулярному психологическому насилию со стороны мамы. Всю свою ненависть она выливала на меня (я единственный ребенок) и угрожала покончить с собой, если я буду общаться с папой и его новой женщиной (шлюхой, как она ее называла). Я была в полном ужасе и, конечно же, делала всё, что в моих силах, чтобы мама продолжала жить, однако так продолжалось несколько лет: она угрожала, а я жила в страхе. Например, вечером, когда я уже переоделась в пижаму и собиралась лечь спать, она могла выйти в прихожую и начать шнуровать ботинки и надевать верхнюю одежду, хладнокровно сообщив, что собирается сесть в машину и на полной скорости въехать в дерево. Меня охватывала жуткая паника, я цеплялась за ее ноги, кричала и плакала, умоляя не бросать меня, но она отрывала от себя мои руки, выходила из квартиры, закрывала и запирала за собой дверь. После этого я целую вечность сидела на подоконнике, вглядываясь в темноту, и всё плакала и плакала. Я не знала, вернется ли она или же в дверь позвонят полицейские, чтобы сообщить мне: мама мертва, с этого момента мне придется жить самой. Таких сцен было много, и они повергали меня в полный ужас. Иногда мама надевала одежду и говорила, что пойдет топиться в речке, протекавшей за нашим домом. Иногда она придумывала что-то еще. С годами я научилась вести себя в точности так, как надо, чтобы мама была довольна и не покончила с собой. Это стало целью моей жизни.

Когда я дохожу до абзаца, где Петра описывает свои суицидальные планы, меня поражает, как хладнокровный тон контрастирует с драматичным содержанием. Кажется, будто Петра описывает чужие мысли о самоубийстве, а не свои собственные.

Я решила покончить с собой, потому что такая жизнь не для меня. Лучше бы мне было вовсе не рождаться. В течение двадцати лет я получала помощь – и всё равно не справляюсь. Я никогда не смогу перестать ненавидеть себя, это слишком глубоко сидит во мне. Никакой надежды у меня не осталось. Единственное, к чему я стремлюсь, – продержаться еще несколько лет, так как я не хочу, чтобы маме было стыдно, предпочитаю дождаться, пока она умрет. Несмотря на всю боль, что она мне причинила, я всё равно люблю ее больше, чем себя, и мечтаю видеть ее счастливой. Но прожить еще пятьдесят лет в одиночестве, больной и без детей я точно не планирую.

Несколько часов спустя я схожу с поезда. Мы договорились о встрече в кафе вблизи улицы Авенин, в нескольких шагах от Центрального вокзала.