— Все мы молодые! — возразил Клоун. — Каждый день заново рождаемся!
— Да, нет же! — из глаз Кадета реально потекли слезы. — Она на поступление мне ее подарила! И сказала, чтобы берег ее, как эту… «Зеницу ока»!… Вот! Правда я не знаю, что это.
— Сочувствую, — Клоун был непреклонен.
— Она ж меня к себе не возьмет! Она… Она… — Кадет уселся на пол и начал яростно тереть глаза.
— А кто у нас бабушка? — тут уже заинтересовался я.
— Бабушка полковник… — шмыгнул носом Кадет. — 136-й полк 3-й Армии…
— Гадюка? — у Клоуна брови поползли вверх.
— Д-да! — всхлипывал Кадет.
— Десантура?! — не унимался Клоун.
— Да-а-а-а! — всхлипы становились все громче.
— Офигеть! — резюмировал Клоун.
— Что офигеть? — я непонимающе посмотрел на него. Клоун находился в глубокой задумчивости. Что для него было очень несвойственно. Выглядело пугающе.
— Отойдем на минутку! — он взял меня под локоть. Обернулся к Кадету. — Овцу не трожь! Понял?
Кадет покорно кивнул, а мы отошли к шкафчикам. Я вопросительно уставился на него.
— И что это сейчас было?
Мой вопрос его смутил.
— Тут такое дело, — Клоун почесал лысую башку. — В общем, я служил в десанте. У Гадюки. Я вспомнил.
Я невольно улыбнулся.
— Серьезно? Десантура? Голубые береты, купание в фонтанах и вот это вот все?
— Почему голубые? — удивился Клоун. — Черные!