Все это время полковник, возвышаясь над Первым Сержантом, как каланча, тыкал с каждым словом ему в грудь указательным пальцем. Для этого ему пришлось согнуться почти пополам. Со стороны это выглядело забавно. Но Первый Сержант не выглядел веселым — толстая сарделька, по случайному стечению обстоятельств, являющаяся пальцем полковника, приносила ему явный дискомфорт. Особенно, когда попадала в солнечное сплетение.
— Так вот, продолжу свою мысль. Рекруты — они не только рукожопые, но и бестолковые. Устав еще не сросся с мозгом, и они еще не пропитались духом Армии! Но, вы, Первый Сержант! Вы же, мать вашу, ветеран! Вы служите сколько уже, лет десять?
— Тринадцать, сэр!
— Вооот! А ума не прибавилось! Вы себя со стороны, когда видели последний раз? Да вы голый с голыми руками целое Отделение порвать сможете? Не так ли?
— Так, сэр!
— Так зачем вы полезли со своим снаряжением? Похвастаться захотелось? Что за выпендреж, я вас спрашиваю?
— Сэр, виноват, сэр!
— Конечно виноват! Итак, я пошлю рапорт вашему командиру полка полковнику Стабу, между прочим, моему хорошему приятелю, что вы произвели нецелевое расходование средств Армии. Вся стоимость будет вычтена из вашего жалования!
Первый Сержант мгновенно побледнел.
— Сэр… но, получается, я несколько лет буду служить без жалования!
— Вот и хорошо, батенька! Вот и здорово! Армия с голоду вам умереть не даст, а этот случай, я очень надеюсь, вас чему-нибудь научит! Вольно! Свободны! Вас ждут на корабле!
— Но… сэр! Этот Рекрут…
— ЧТО?!! Ты видишь эти знаки отличия?! Что они обозначают?!! Что я командир этого гребанного Лагеря!!! Мне и разбираться с МОИМИ Рекрутами!! Я сказал, СВОБОДЕН!!!
Первый сержант и его два капрала, понурив головы проследовали к выходу. Дом успел прошипеть, проходя мимо меня.
— Мы еще встретимся, козел!
— В следующей жизни, дебил! — не растерялся я.
Угрюмая троица вышла из медотсека. Полковник подошел ко мне и грозно посмотрел сверху вниз.
— Что, ссыкотно, Рекрут?
— Так точно, ссыкотно, сэр!
Он внезапно… улыбнулся. И сразу стал похож на доброго дедушку. Очень, мать его, большого дедушку!