Клочкова: Ага. Я тоже слышал. Сто миллионов. Есть такая наука, мусорок, статистика называется. Слышал может? Так вот, согласно переписи от 26-года население составляло порядка147 миллионов, а в 59 году — уже 209. Это ещё нужно учитывать миллионов 20, или может даже 25 потерь на этой войне. Ты говорил, что умеешь считать без калькулятора, вот и думай. А кто рулил страной всё это время?
Иванов: Так, а чё ты молчал раньше?
Клочкова: А я раньше справку твою от психиатра не видел. И считал тебя вполне адекватным. Но теперь, после столь горячего и импульсивного монолога на Ближней даче, она мне уже без надобности. Ты, если по своим крыткам доктора подходящего нароешь, попроси — пусть проконсультирует. Чай и курить я подгоню, как гонорар.
Иванов: Всё я правильно тогда сказал. Ну почти. Слегка погорячился, конечно… Точнее сказать, увлёкся.
Клочкова: Ага. Погорячился он и увлёкся… Я реально считал тебя умнее.
Иванов: Да. Нехорошо, конечно, получилось.
Клочкова: Нехорошо получилось у твоих родителей.
Иванов: Прекращай. Я чё-то теперь перед вождём как-то себя не очень чувствую.
Клочкова: Хорошо ещё, что вроде обошлось пока.
Иванов: Дай Бог.
Клочкова: Та да… Вот блин! Ну я склеротик, в натуре…
Иванов: Что такое?
Клочкова: Да я с тобой тупею реально. Может это заразно?
Иванов: Что случилось?
Клочкова: Да есть тут один человечек. Конструктор хороший. Когда мы с тобой письма писали, я забыл что-то о нём совсем. Потом вспомнил, когда по лесу бегал, и опять забыл. Может жив ещё…
Иванов: Кто такой?
Клочкова: Таубин, кажется. Имя отчество не помню, но фамилия у него не Иванов, слава Богу — найдут, думаю…
Иванов: Никогда не слышал. И что он там напридумывал хорошего?
Клочкова: Гранатомет автоматический.
Иванов: Сильно. Вещь нужная. Иди к Максимову. Может успеем ещё…