— Душами их пусть священники занимаются. Меня больше тела интересуют. Точнее нательная живопись. Ну и повадки, конечно.
— Хотелось бы поинтересоваться, а на кой они тебе сдались?
— Да есть одна придумка. Найдём — расскажу.
— Это ж уголовники! Веры им никакой, — убеждённо сказал Егор.
— Разве, упав, не встают и, совратившись с дороги, не возвращаются? — улыбнулась ему Юля.
— А можно без твоих библейских мудростей? Что-нибудь светское? А то я, если честно, уже подустал от них…
— В разведке нет отбросов, в разведке есть только кадры. Не помню, кто сказал, но, по-моему, в десятку, — рассмеялась Юля.
— Так то ж в разведке, — покачал головой Егор, — Ну ОК тогда. Сделаем.
— Как там твоя мамзель? Вы с ней — уже?
— Не твоё дело.
— Да ладно… Хорошенькая, и к тебе неровно дышит!
— Отстань. Сама где пропадала?
— Да молодых уму разуму учила. Это я партизан наших недокормленных жалела. Каждую калорию им берегла, а тут бычки на спецпайке откормленные — грех не погонять. Мне б времени побольше, им бы равных на всем шарике не было. Бранденбургов бы местных, как семечки щёлками.
— Да, от скромности ты никогда не умрёшь.
— На том и стоим! — рассмеялась она, — Ну я побежала к начальству. Увидимся.
Егор посмотрел ей вслед и вздохнул.
— И кто меня за язык тянул? Сейчас бы тоже делом занимался, — мелькнуло у него в голове.
Егор ещё раз вздохнул, потер воспалённые глаза и пошел разыскивать, запропастившуюся куда-то, Лену.
Через три дня Юля снова объявилась. Собранная и деловитая.
— Сделал? — спросила она вместо приветствия.