– Что же, если всё так оборачивается, то может быть тогда и не нужен нам этот разговор? Мне от товарищей скрывать нечего.
– Товарищ Гречко, если вы думаете, что разговор нам и в самом деле не нужен, то я подчинюсь вашему решению, – выпалил Аджубей. – Однако, я уверяю вас – наш разговор важен как для вас, так и для нас.
Маршал слегка дернул уголком губ. Он внимательно посмотрел в глаза Аджубея, а потом поднялся.
– Ну, Алексей Иванович, если у тебя будет какая-нибудь туфта, то заставлю платить за всех!
– Согласен! – тут же откликнулся Аджубей.
– Надо же, какая самоуверенность, – хмыкнул Гречко. – Ну что же, идем тогда, Алексей Иванович. Не будем дергать товарищей, пусть обедают.
Он встал из-за стола, мощный, подтянутый, стремительный. Люди из его сопровождения поднялись было за ним, но коротким мановением руки он удержал их на месте.
После этого он кивнул метрдотелю, мол, веди. Наш носатый сопровождающий с самым серьезным видом кивнул и двинулся вперёд. Пройдя по коридорам ресторана, мы оказались в небольшом кабинете. Стол, кресла, диванчик возле окна. Всё для приятного времяпрепровождения небольшой компании.
– Ну что же, Алексей Иванович, я вас слушаю, – проговорил маршал после того, как попросил у услужливого метрдотеля принести сюда чай и сладости.
– Я начну издалека, товарищ Гречко, – ответил Аджубей. – Несмотря на то, что о моём зяте, Никите Сергеевиче Хрущеве было сказано много как плохого, так и хорошего, я бы хотел отметить некоторые плюсы его правления. Самая большая заслуга Хрущева — это жилищная реформа, позволившая за несколько лет вытащить десятки миллионов человек из бараков и коммуналок, расселить их в отдельных квартирах. Причем это были не просто быстро налепленные дома — микрорайоны строились согласно продуманному плану, со школами, поликлиниками, магазинами и так далее. Что для советского человека тех времен было чем-то фантастическим.
– Чем-то фантастическим? – спросил Гречко. – Вообще-то нет. Расселение коммуналок было запланировано ещё при Сталине, вот только дома хотели строить большие, просторные...
– А вторая большая реформа Хрущева — пенсионная? Ведь при нем в СССР появилась пенсия, на которую можно было жить! Сначала у жителей городов, а потом и у крестьян.
– С этим трудно поспорить, – кивнул маршал. – Но что-то больно издалека ты начинаешь...
– Я скоро перейду к сути. Третий плюс: было отменено уголовное наказание за прогулы и запрет на увольнение «по собственному желанию». Да-да, раньше человек не мог просто так взять и уволиться «по собственному». То есть, другими словами, было ликвидировано своеобразное советское рабство, пусть и в мягкой форме. Кроме того, при Хрущеве шестидневная рабочая неделя, была сокращена — в будние дни на час, а в субботу стали работать на два часа меньше, чем раньше. Также отмечу, что при Хрущеве была отменена плата за обучение в школе. В СССР в период с 1940 по 1956 годы было бесплатным только начальное и среднее образование. А начиная с 8-го класса, как и за институт, нужно было платить.
– А также сильно сократил армию. Он решил, что если у нас есть ядерные ракеты, то крупные вооруженные силы не нужны. В отставку были отправлены десятки тысяч кадровых офицеров, включая преподавателей военных вузов. В итоге самые боеспособные в мире армия и флот, краса и гордость страны, были сильно ослаблены, – пробурчал Гречко.
– Никто в этом мире не свят, – вздохнул Аджубей.
– Не свят? А как объяснить помутнение с целиной и кукурузой? Ведь это сколько же времени, сил и жизней было угрохано на эту муть? Ведь это же надо – аграрная страна и начала закупать зерно заграницей! Нет, уж, Алексей Иванович, ты если начинаешь с плюсов, то и минусы не забывай, – нахмурился Гречко.
– Я этого и не отрицаю. Были как плюсы, так и минусы. Своего тестя я видел редко, но к чему я начал наш разговор…
– Да, к чему? Почему мы оставили моих товарищей по партии, а рядом сидят двое неизвестных мне людей? Почему ты начинаешь говорить хорошо про тестя и не открываешь истинной причины своего приглашения на разговор?
Аджубей вздохнул. Он походил на ныряльщика за жемчугом, который разведывал новые месторождения. Вот сейчас наберет в грудь воздуха, сейчас посмотрит на небо, и вот он уже готов нырять. Только движения мышц ног отделяют его тело от погружения в воду.